ВВП Китая вырос на 4,8% в первом квартале 2022 года

ВВП Китая достиг 27,018 трлн юаней ($4,3 трлн) в первом квартале 2022 года. Он вырос на 4,8% в годовом выражении, передает Reuters. Власти ожидают роста ВВП по итогам года на уровне 5,5%.

Другие итоги первого квартала:

• доходы на душу населения — рост на 6,3%;
• безработица — 5,5% (в 2021 году — 5,1%);
• промышленное производство — рост на 6,5%;
• инвестиции в основной капитал — рост на 9,3%;
• розничные продажи — рост на 3,3%;
• добыча нефти — рост на 4,4%;
• добыча газа — 6,6%;

Рост ВВП Китая в 2021 году стал максимальным за десять лет, он составил 8,1%. При этом власти ожидали, что экономика вырастет на 6%.

Китайская экономика вышла из режима восстановления

Страну ждет замедление роста ВВП

Китайская экономика по итогам 2021 года выросла на 8,1%, однако темпы ее прироста резко замедлились к концу года. Это относится и к промышленному производству, и к розничным продажам. Власти страны уже объявили о готовности наращивать инфраструктурные инвестиции, а китайский Центробанк, в отличие от регуляторов других развивающихся стран, снижает ставки: инфляция в Китае остается на низком уровне. Эти меры, впрочем, не удержат экономику от дальнейшего снижения темпов роста — в этом году он может составить 5,2–5,4%, ожидают эксперты.

ВВП Китая по итогам 2021 года вырос на 8,1%, однако в четвертом квартале темпы роста в годовом выражении замедлились до 4% с 4,9% в третьем, после того как во втором квартале прирост составил 7,9%, а в первом — 18,3% на фоне низкой базы (в 2020 году на фоне коронавирусных ограничений китайская экономика выросла всего на 2,2%, в 2019-м — на 6,1%).

Промышленное производство КНР за год увеличилось на 9,6% (самый высокий прирост показал выпуск автомобилей на «новых источниках энергии» — плюс 145,6%, а также индустриальные роботы — плюс 44,9%), однако в декабре этот показатель замедлился до 4,3%. Капвложения за год увеличились на 4,9%, в том числе в инфраструктуру — на 0,4%, в производство — на 13,5%, в недвижимость — на 4,4%.

Объем розничной торговли вырос на 12,5%, но в декабре темпы его роста также составили всего 1,2% год к году. «На розничных продажах сказался кризис поставок чипов в автопроме. За вычетом продаж автомобилей рост в декабре составил бы 3%»,— подсчитали в ING Bank. Впрочем, несмотря на ограничения предложения, потребительская инфляция за год выросла всего на 0,9%. Китайский импорт при этом рос почти теми же темпами, что и экспорт: 21,5% против 21,2%.

В 2022 году темпы роста будут ощутимо слабее, чем в 2021-м, но выше, чем в его четвертом квартале, ожидают эксперты.

Так, в Capital Economics указывают, что слабый рост будет объясняться более частыми вспышками коронавируса (Китай по-прежнему придерживается политики жестких ограничений при выявлении случаев заражения) и проблемами в секторе недвижимости. В ING Bank также указывают на возможные проблемы в отношениях Китая и США — заключенное Дональдом Трампом торговое соглашение прекратило свое действие в ноябре прошлого года.

Власти Китая уже объявили как о традиционном для периодов замедления роста наращивании инфраструктурных инвестиций (в прошлом году их рост, вероятно, был ограничен тратами на борьбу с коронавирусом), так и о смягчении денежной политики. Вчера Народный банк КНР снизил ставку недельного репо (это основная ставка, по которой регулятор предоставляет финансирование банкам) с 2,2% до 2,1%. Годовая ставка также была снижена: с 2,95% до 2,85%. В обоих случаях это первое изменение ставок с начала 2020 года, более того, теперь они находятся на рекордно низком уровне.

В ING Bank не ждут агрессивного стимулирования, но прогнозируют дальнейшее снижение ставок для поддержки экономики.

В итоге прирост ВВП Китая в этом году, по оценке банка, может составить 5,4%.

В Capital Economics полагают, что реальные темпы роста не превысят 3,5%, но это не будет отражено в официальных данных (ориентир по росту на год объявляется в марте). В Euler Hermes ждут, что рост составит 5,2% и указывают, что замедление китайской экономики негативно скажется и на других развивающихся странах — через цепочки поставок.

Найдено объяснение масштабной внешней торговли Китая с самим собой

Способы ухода от ограничений на трансграничное движение капитала могут быть весьма необычными. Группа американских и китайских экономистов подтвердила вероятность того, что именно они могут объяснить феномен многомиллиардного реимпорта в Китай товаров, экспортируемых из КНР,— и показала, что основную роль в процессе «кэрри-трейд в грузовиках» должны играть госкомпании Китая. Работа в очередной раз доказывает простую истину: самые эффективные запреты, противоречащие общеэкономической логике, будут обойдены рынком при наличии в этом потенциальной прибыли.

Ограничения на движения капитала, вводимые даже достаточно развитыми странами для борьбы с негативными, с точки зрения регуляторов, последствиями оттоков и притоков капитала, со временем разрушаются творческой инициативой рынка, даже если повсеместно считаются очень эффективными. В работе «Валютный кэрри-трейд в грузовиках: удивительный случай крупномасштабного импорта Китаем товаров у самого себя», опубликованной в серии препринтов NBER, Сюэпэн Лю из Университета Кеннесо, Хэйвай Тан из бизнес-школы Гонконгского университета, Чжи Ван из Университета Джорджа Мэйсона и Шан-Цзинь Вэй из Колумбийского университета показывают это на примере экспортно-импортной статистики Китая 2007–2018 годов.

Сам по себе парадокс реимпорта КНР товаров обсуждается экономистами с середины 1990-х: в последние полтора десятилетия Китай формально является пятым по размерам внешнеторговым партнером Китая, на ввоз в КНР ранее произведенной там же и затем импортированной обратно товарной продукции приходится около 8% китайского импорта, что мешает любому «нормальному» объяснению (рекламации, быстрая смена конъюнктуры, особенности логистики или госрегулирования). Авторы сопоставляют статистику торговых операций Гонконга и КНР и индексы доходности carry trade на финансовом рынке — напомним, этот способ арбитража между двумя финансовыми рынками предполагает займы в юрисдикции с низкими процентными ставками и вложения в активы в юрисдикции с высокими ставками. Проблема в том, что формально carry trade между Гонконгом и КНР почти невозможен из-за ограниченной конвертируемости китайского юаня и контроля движения капитала в КНР — в отличие от Гонконга и его доллара.

Как показывается в работе, с большой вероятностью значимая (если не большая) часть китайского реэкспорта — это операции, названные авторами «кэрри-трейд в грузовиках».

Под импорт в Гонконг товаров из КНР (особенно с высокой стоимостью по отношению к их весу) можно легко взять кредит, полученные за товары в КНР юани вложить в китайские активы на время. Через полгода товары (причем не обязательно ровно те же) имеет смысл вернуть в КНР. Зачастую, полагают авторы, контейнер с товаром вообще не распаковывается, а в экстремальных случаях вся операция может проводиться буквально овернайт: товары в этой схеме де-факто играют роль локального заменителя денег. В схеме важны нулевые пошлины между КНР и Гонконгом как таможенными территориями, расстояния между складами, измеряющиеся буквально километрами, и высокая эффективность таможен: трансакционные издержки в схеме невелики.

По расчетам экономистов, основную роль в происходящем (возможно, незаконном) должны играть китайские торговые госкомпании — полученные прибыли в этом случае реинвестируются в китайскую экономику от имени китайских госрезидентов. Впрочем (статья это не обсуждает), исходя из схемы, ее можно частично реализовывать и партнерством двух независимых компаний двух юрисдикций: ограничения движения по капитальному счету рано или поздно будут эффективно обходиться операциями в рамках текущего счета.