Главы из книги  В . Мединского  "МИФЫ О РОССИИ.О Русском пьянстве, лени  и  жестокости"

---

Продолжение… Предыдущая часть… Начало здесь…           

 

 

---

1913 год и дальше

Развитие страны к началу XX века набирает колоссальные обороты, новый «золотой век» становится скорым и предсказуемым. Про российский золотой рубль мы все узнали еще в школе. Как, впрочем, и про столыпинские реформы, активный экспорт зерна и все другие экономические достижения, зафиксированные на 1913 год.

В. Перов «Сельский крестный ход на Пасху». 1861 г.

Увы, только так зачастую и представлялась поверхностному наблюдателю русская сельская жизнь

Потрясающи достижения этого периода, – мы еще вспомним о них не раз. Взять хотя бы построение Транссибирской магистрали как государственно-частного предприятия и введение в активный хозяйственный оборот богатейших земель Сибири.

Ну, и как можно охарактеризовать народ? Постоянно пьющие, тупые бездельники? Или предприимчивые, трудолюбивые, доброжелательные, совестливые люди? Может, излишне доверчивые.

Свобода и неотделимые от нее самостоятельность, чувство ответственности и самоуважения еще не стали естественным и единственно возможным состоянием человека. Старики и старушки в 1913 году еще прекрасно помнили свое босоногое крепостное детство. Еще бы лет 50–70 активного созидательного труда! Увы – увы…

Ах, этот удивительный 1913 год!

Во второй половине ХХ века, в стране победившего социализма поколения школьников изучали на уроках: «…В СССР произведено зерна… по сравнению с 1913 годом, выращено свиней… по сравнению с 1913 годом, чугуна… стали…» и так по всем жизненно важным для страны показателям. Даже тотальная, многолетняя коммунистическая пропаганда не смогла полностью оболгать удивительных, объективных достижений дореволюционной России.

Однако продолжим исследование наших национальных «родимых пятен».

Следующая алкогольная монополия была введена в 1914 году в начале Первой мировой войны. Был введен запрет на производство спиртных напитков крепостью выше 16 градусов. Заметьте – запрет! Совершенно оправданная нравственная мера. Страна в едином (тогда еще) порыве вступает в страшный и кровавый период своей истории. Некоторый аскетизм в общественной жизни более чем уместен. Выпивали в окопах? Дай-то Бог! Теряли человеческий облик по тылам? Ни в коем случае. Это впоследствии, благодаря социалистическому кинематографу, сложился образ циничных буржуев-мироедов, которые под скорбные вести с фронтов шли в ресторан, к девочкам, в «нумера». И давай свинячить! В предчувствии, так сказать, скорого и неотвратимого конца.

Благодаря этому самому кинематографу, много исторических искажений стали восприниматься как реальные события прошлого. Не зря товарищ Ленин считал кино важнейшим из искусств. Равно, как и цирк, если дочитать его знаменитую цитату до конца.

Приход к власти большевиков многое поставил с ног на голову. Но заметим, доставшийся от старой России «сухой закон» они не отменили. Этот «сухой закон» явочным порядком отменяли в деревнях, – в годы войны в редкой деревне не гнали самогон. Гнали и в Гражданскую войну, и в НЭП.

Но власть-то с самогоноварением боролась! И боролась всерьез, не делала вид, а честно пыталась искоренить бедствие. Не получилось, но ведь стать «сухими» не получилось и в США. У Ильфа и Петрова есть прекрасное комедийное описание того, как Остап Бендер продает американцам схему замечательного самогонного аппарата: он так компактен, что умещается в тумбочке письменного стола, и так эффективен, что дает в сутки до ведра ароматного «первача».^[155]

Действительность была не так весела: на незаконном обороте спиртного поднялась целая нелегальная финансовая империя – основа уже складывавшейся в США мафии. Об этом вполне откровенно пишет и Марио Пьюзо в своем «Крестном отце».^[156] А среди вроде бы вполне законопослушных американцев стало хорошим тоном нарушать собственные законы и тайком (но в компании друзей) выпивать и закусывать.

В СССР же, хотя «сухой закон» не удался, мафии как-то не возникло.

Пили в СССР, наверное, больше, чем в Российской империи.

Но, во-первых, это касается не только России. Во всех странах есть грустная тенденция – постоянный рост потребления алкоголя. В любой из стран мира в 1940 году выпили больше крепких напитков, чем в пресловутом 1913.

Во-вторых, в СССР шла колоссальная ломка привычного уклада, шел грандиозный эксперимент создания нового общества. Десятки миллионов людей кардинально меняли образ жизни, место жительства, профессии, социальное положение. Ломались стереотипы, трещал по всем швам привычный быт. Это не могло не сопровождаться и сопровождалось грандиозными стрессами.

В-третьих, первая половина XX века для России и СССР – эпоха сплошных войн. Из Первой мировой Европа перешла к мирной жизни. Россия – к Гражданской войне. И сразу после нее вынуждена была готовиться к войне все с той же Европой. Мирный быт пришел на нашу землю только после 1945 года, да и то омраченный «холодной войной» и вполне реальной перспективой новой бойни.

В общем, не будет преувеличением упомянуть, что война в России, начавшись в августе 1914 года, по сути не прекращалась до начала 1970-х годов – начала разрядки.

А с каких же пор во время войн уменьшалось потребление спиртного?

В-четертых, абсолютные цифры свидетельствуют: в России все равно пили меньше, чем в других странах! Рост потребления спиртного был… Это вызывало напряжение в обществе, горячие обсуждения и споры. Но с чем могли сравнивать люди? На что опираться? На наблюдения, что раньше пили меньше, а потом стали пить больше. Значит, мы плохие, мы деградируем, ведем себя неправильно.

Тут еще уже сформировавшийся черный миф бил нас по голове: мол, разве не знаете? Пьяницы мы. Такими вот уродились, нигде не пьют больше, чем в России.

А в-пятых, не было в советское время, как и в царское, ни политики спаивания граждан, ни даже безразличия к пьянству.

Часть бюджетов формировалась из «алкогольных» доходов, это факт. Но как и во времена Алексея Михайловича, наливая «одной рукой», правительство «другой рукой» пыталось ввести этот процесс в какие-то рамки.

Между 1953 и 1985 годами советское общество оставалось довольно стабильным. За это время успело пройти несколько антиалкогольных кампаний, несколько раз взлетали цены на спиртное, изменялись правила его продажи.

Где «Кубанская» водка за 2 рубля 40 копеек пол-литра?

Снята с производства в середине шестидесятых. В середине 1970-х годов исчез «напиток богов» за 3 рубля 12 копеек. Водка стала стоить 3 рубля 62 копейки, а все чаще – 4 рубля 12 копеек.

Тогда после очередного «брежневского» повышения цен на водку и появились гениальные народные стишки:

Было два, стало четыре,

Но передайте Ильичу,

Что нам и восемь по плечу.

А если станет больше,

То будет, как и в Польше.^[157]

Если будет двадцать пять,

Будем снова Зимний брать!

С 1981 года нельзя стало купить спиртное с 8 часов утра, винные отделы магазинов открывались в 11 часов.

Кстати, еще немного о гениальном чувстве самоиронии русского народа. Когда при Юрии Андропове «для усиления трудовой дисциплины» по всей стране спиртное стали продавать с 11.00 (чтоб не пили перед работой), народ тут же окрестил это время «часом волка». Дело не только в волчьем выражении глаз спившегося работяги, которого «от всего коллектива» отправляли к 11 часам занять очередь за бутылочкой «лесоповала». Для молодежи поясню: так емко называлось в народе существующее до сих пор омерзительное пойло «Портвейн 777». Не то что человек с ног от бутылки валился – деревья падали…

Дело в Центральном театре кукол на Садовом кольце в Москве, точнее в огромных кукольных часах на его фасаде, откуда из специального окошка каждый час под музыкальный бой курантов выпрыгивал какой-нибудь сказочный персонаж.

В 11 часов утра это был серый волк. Видимо, еще тот, который закусил когда-то бабушкой Красной Шапочки…

Полезно, кстати, сравнить экономическую доступность спиртного. Дешевая водка сейчас стоит 50–100 рублей поллитра. То есть средний москвич со средней зарплатой(20 тыс. руб. в 2007 г.) может купить 200–400 бутылок водки. В СССР в 1980 г. он бы купил, исходя из зарплаты 200 р./мес., лишь 50 бутылок. То есть водка в СССР реально стоила в 4–8 раз дороже, чем в современной России.

В. Ярузельский.

Смог доказать «партнёрам» по Варшавскому договору, что сам наведёт в Польше порядок, без братской интернациональной помощи

Было, разумеется, всякое. Были «волшебные» квартирки, где можно было купить водку с не очень большой переплатой в любое время суток. Были таксисты, торговавшие водкой везде и всегда.

Был горластый слой «диссидентов», который пьянствовал демонстративно, широко, в знак протеста. В этой компании и Владимир Высоцкий, и, уж конечно, Венечка Ерофеев с его легендарной, ходившей в списках, «поэмой» «Москва – Петушки».

Но что было типичнее для советского времени?

Кучка ученых маргиналов из столицы? Бродяги, тусующиеся на вокзалах? «Пролетарии», соображающие на троих?

Или все же миллионы, десятки миллионов людей, которые пили в целом весьма умеренно, а вот работали достаточно неплохо? Настолько «неплохо», что в Сибири и Казахстане вставали посреди степей и тайги целые города, первым полетел в космос советский человек, а уровень квалификации и образования народа рос буквально на глазах?

Ю. В. Андропов.

Начал «модернизацию социализма» с укрепления трудовой дисциплины и снижения цен на водку

Но старшее поколение помнит: в 1980-е годы мало кто не верил, что пьют в СССР страшно много! Гораздо больше, чем в любой другой стране мира. Массовое убеждение, что надо «что-то делать» со всенародным пьянством, с годами только росло. Откуда же у нас это убеждение?

Во-первых, все от той же невозможности сравнивать. В СССР мы видели себя, но не видели других. А жаль! Можно было легко убедиться: мы далеко не самые «проблемные».

Во-вторых, сами по себе стоны и плач о масштабах бедствия вовсе не аргумент. Это лишь показатель того, как общество воспринимает проблему. Мы и ужасались масштабами пьянства потому, что не привыкли ни к чему подобному. Поскольку с каждым годом пили пусть ненамного, но больше, это «доказывало», как низко мы пали.

В Британии и в США пьянствовали тогда куда больше нашего.

По данным сотрудника Гарвардского университета Генри Векслера, двое из пяти студентов этого престижнейшего университета постоянно употребляют спиртные напитки. До 14 000 студентов умирают от несчастных случаев, которые произошли с ними «на пьяную голову». Было ли такое в советских ВУЗах? Пить – пили, но чтобы до смерти…

В СССР и уровень алкоголизма был много ниже, и генофонд целее, чем на Западе. Но англосаксы давно привыкли к такому масштабу алкашества, какое нам и не снилось. И не реагируют, спокойны. Привычное не ужасает, даже если это привычный кошмар. А для нас наше куда более скромное пьянство было категорически непривычно, вот мы и кричали миллионами глоток о своем несовершенстве, о разъедающей державу язве и о гибнущих поколениях.

Все время, всю нашу историю нас «долбал» и «долбал» черный миф. И множество людей теряло истинное представление о происходящем. Им искренне начинало казаться, что страна действительно спилась, и что «такого нет больше нигде».

А это очень опасное заблуждение.                

Глава 6. Как нас  спаивали  и спаивают

Первые попытки перемен

Еще товарищ Андропов почувствовал необходимость радикальных перемен в организации народной жизни. Опять заскрипели общественные «гайки», но не закрутились. Резьба, вероятно, сорвалась, а может быть, товарищ с гаечным ключом преждевременно нас покинул.

Есть серьезные основания полагать: дал бы Бог Андропову больше лет на земле, многое могло бы измениться и без шизофренического вырубания виноградников.

Так что интуиция у «форосского узника» Горбачева была отменная! Бороться с пьянством и алкоголизмом было нужно. Вопрос – как? За дело «молодой» генсек взялся с отменным энтузиазмом. До сих пор любопытно, какую пластическую операцию над социализмом он собирался проделать, чтобы добиться у него человеческого выражения лица.

Так ведь и говорил с трибуны: «Социализм с человеческим лицом». Особенно забавно этот «перестроечный штамп» читался нами, студентами, изучающими чешский язык, когда мы встречали в чехословацких газетах: «Socialism s lidskou tvafi» – как дословно переводили бойцы чехословацкого идеологического фронта.

Если произнести «по-русски», то получится: «социализм с людскою тварью». «Вот такая тварь для людей – этот ваш социализм» – посмеивались в кулуарах друзья-студенты из Чехословакии.

Что же за физиономия до этого-то у него была, недоумевали слушатели. «Перестроимся и станем жить цивилизованно! – обещал Михаил Сергеевич. – Заграница нам поможет!»

Циники хихикали. Перестройка началась неожиданно, как всякая неприятность. Понемногу главной бедой и причиной прежней неважной жизни оказался алкоголь во всех его видах и обличиях. Народу предложили не пить, а для того чтобы отказа не последовало, ввели талоны и прочие жесткие ограничения. По телевизору дикторы с «кефирными» лицами рассказывали про безалкогольные свадьбы и юбилеи. Корпоративная, как нынче говорят, жизнь замерла. Сидение на морковном соке не вдохновляло, а употребление алкоголя было чревато, ибо у нас всегда кто-нибудь кому-нибудь настучит. Не разделять линию партии и правительства и вовсе невозможно никому никогда и нигде.

В качестве утешительного приза массам стали сулить развитие физкультуры и спорта, кружки по интересам и вечера «Кому за…» Народу предложили, но он отказался, в результате чего мы получили отечественное бутлегерство. «…У нас не Чикаго, у нас покруче будет», – как говорят в любимом народном сериале. И действительно, было «покруче».

Давили теток в очередях, скупали талоны у живых и мертвых, пили такое, что употребляться не может принципиально. Сказочные старушки в ночных сквериках сколачивали прибавку к пенсии. Непьющие, жесткие люди наживали состояния.

Так, с фальстарта начался забег в капитализм. «Социализм с человеческим лицом» тихо и незаметно умер, не родившись. Младенца никто не пожалел.

Разрушение привычного мира

Все происходившее с 1991 года по масштабам подвижек напоминало перемены после Гражданской войны 1917–1920 годов. Для начала исчезла стабильность.

Еще совсем недавно в нашем общем социалистическом государстве для подавляющего большинства граждан существовал неписаный закон: «Одна семья – одна специальность – одно рабочее место». Многоженцев обсуждали (и осуждали!) на парткомах и профкомах, а людей, часто меняющих работу, называли «летунами». Уважение вызывала стабильность: пришел на завод рабочим, проводили через сорок лет на пенсию рабочим, бригадиром или директором (это уж, как сможешь).

Идеал карьеры – героиня Веры Алентовой из гениального фильма «эпохи развитого социализма» «Москва слезам не верит». Безусловно, не все любили свое дело, не все старательно ему обучались, но со временем поневоле накапливался и опыт, и знания. Уж если «…зайца можно научить играть на барабане», то человек за долгие годы сидения на одном и том же месте в целом осваивал необходимые навыки.

Радикальные перемены обществом не одобрялись, они нарушали поведенческие нормы: ну не переходили хирурги в краснодеревщики, не шли учителя в штукатуры! Единичные случаи «большой перекраски» всегда вызывали подозрение и пахли диссидентством. Так что, хочешь не хочешь, а была Эпоха Стабильности. Была и кончилась.

Перестройка обрушилась, как вселенский потоп, сметая на своем пути все установленные нормы и порядки, и началось наше постсоветское «Великое переселение народов». Прежние знания и специальности становились ненужными, они переставали кормить и поить своих обладателей.

Каждый готов был хвататься за любую работу, перебегать с места на место, пробовать себя в самых неожиданных ролях, лишь бы не потонуть в смутном времени. В «забеге», надо заметить, участвовали представители разных поколений – от 20 до 70 лет.

Способность воспринимать новые знания в зрелом возрасте присуща далеко не всем, а частые смены сфер деятельности сводили к ненужности понятие «специальность».

Началось время Дилетанта, которое и продолжается по сей день. Особенно большой урон был нанесен гуманитарной сфере, куда хлынули все кому не лень. Не имея профессиональной подготовки, опыта работы и нравственных критериев, вновь прибывшие поняли свою работу как необходимость нравиться толпе. Ни в коем случае не усложнять, не говорить неприятное! Иначе место потерять можно. Во многом помогла модная сегодня ориентация на американский китч, свобода, понимаемая не как исконно русская «воля», а как «диссидентски-анархистская» вседозволенность. Такое впечатление, что вся наша страна с криком «Вау!!!» «отрывалась по полной» от культуры, от своих корней и здравого смысла.

Выгодный алкоголь

Сначала быстро похоронили антиалкогольную компанию.

О каких искусственных госограничениях может идти речь, когда свободный рынок на дворе? Потекли алкогольные реки, быстро набирая глубину и мощь. Самым милым занятием оказалась торговля, а какая же торговля без двигателя?

В рекламный бизнес вложили много труда и разных денег. Страна с пугающей инфляцией, обвалом в экономике, толпами безработных граждан стала с любопытством и недоумением каждодневно получать с экранов телевизоров самые манящие предложения. Мы узнали много нового и интересного о разнообразных марках «виски» и «джина», «вермута» и отечественной белоголовой «на бруньках». Каждый вечер ковбой Мальборо заскакивал к нам на огонек. Пиво – целая энциклопедия! Оказывается, пиво бывает не только «большим» или «маленьким», по размеру кружек в ларьке. Пиво бывает баварским, чешским, английским, французским… По этикеткам можно учить историю с географией.

Показывали, конечно, еще машины фантастического облика и возможностей, берега нездешних морей с виллами и гостиницами, но эти радости душу не задевали. При доверительном сообщении: «Вы этого достойны! Всего…тысяч долларов!» для большинства наших сограждан интерес становился сугубо платоническим. А вот на пиво или иной привлекательный напиток наскрести вполне реально. Наскребали, наскребали! И по усам текло, и в рот попадало. В советские времена некоторые кокетливые хозяйки держали в кухнях пустые заморские бутылки, а также жестяные банки из-под «импортных» напитков в качестве украшения интерьера. Предполагалась допустимая и вкусная связь с заграницей, особые возможности в организации быта.

В девяностых же годах прошлого уже века измусоленные бомжи выбрасывали на помойки такой экзотический «хрусталь», что прежде и в глаза никто не видел. «Зеленый змий» широко расправил крылья, а реклама становилась все зазывнее и зазывнее, когда где-то в депутатских верхах созрело законное возмущение.

Как же так, господа дорогие? Курить – вредно, пить, вообще-то говоря, – тоже, а в каждой российской семье круглосуточно при детях гонят по телевизору привлекательную рекламу страшных пороков!

Как же так? В России и без рекламы с выпивкой большие проблемы, ведь мы – жертва «…извечного русского пьянства», и дальше смесь из Олеария и Горбачева. Про европейскую семью народов, что «…ни один народ так не пьет, как русские» и наши нехорошие, давно в истории подмеченные склонности.

Рекламу алкоголя и сигарет почти запретили. Пиво же, напротив, бросилось занимать опустевшую нишу, активно предлагая себя в качестве альтернативы. Вполне культурно, по европейски и градус не велик. Возникла мода на пивные фестивали, пивные бары, пивной стиль жизни. «Овип локос – во имя добра!» «Овип локос – больше, чем я, больше, чем ты!» Мужики «держатся вместе» за «Арсенальное» – оно с мужским характером. Поколение «Клинского» уверенно входит в жизнь. Их всегда можно узнать по бледным отечным лицам, бейсболке козырьком назад и бессмысленному взгляду.

Юноши и девушки чувствуют себя несовременными без заветной бутылки в руках…

Пивной алкоголизм – беда молодых

В пылу борьбы с наркоманией тема алкогольной зависимости как-то отошла на второй план. А широкая реклама пива, тем не менее, делает свое дело. Пивной алкоголизм – проблема, о которой все чаще говорят наркологи. Все больше представителей молодого поколения попадают под пагубную зависимость.

Растет число пивзаводов, в основном, кстати, давно уже принадлежащих «иностранным инвесторам».

Все более изощренней становится реклама пивных напитков, а вместе с тем, несмотря на все полумеры-полуограничения (по новому Закону «О рекламе» 2006 года пиво нельзя рекламировать до 22.00 по ТВ, нельзя использовать в рекламе «образы людей или животных», есть еще ряд существенных ограничений), по-прежнему неуклонно растет потребление пива.

Благо в России достаточно поводов и праздников для того, чтобы выпить. А прелесть пива в отличие от водки, кстати, в том, что для употребления его повод вообще не нужен. Пиво употребляют, чтобы расслабиться, скоротать вечер, просто утолить жажду. Пристрастие к алкоголю при таком подходе вырабатывается не сразу, но неотвратимо, особенно у подростка, и уже через 2–3 года наркологи могут принимать нового пациента.

Приятно, конечно, в hard day’s night или в жаркий полдень выпить прохладную бутылочку пива. Хорошо посидеть в компании друга за пенной кружкой. Но сам человек, его родные и близкие обычно не осознают угрозу, которую может таить в себе пенный напиток.

Миф о полезности пива

Ячмень, из которого готовится пиво, – продукт полезный. В нем содержатся белки, жиры, углеводы и витамины, – об этом знают все. Что никогда не пишут производители, так это то, что микробы брожения в пивном сусле убивают все эти полезные свойства, используя их для собственного роста и размножения.

В 20-е годы XX века, зная о том, что пиво способствует отдыху и успокоению, врачи рекомендовали его как успокаивающее средство. А человек, принимая его, приучал себя не только к обычному опьяняющему действию алкоголя, но и к успокоительному. С течением времени принятие пива становится уже необходимым ежедневным процессом. Постепенно нарастают дозы, и время принятия пива переносится на более раннее время. Никого уже не удивляет картина, когда молодые люди употребляют пиво утром, по пути на работу или учебу. Пивная привычка влияет на биохимические процессы организма и способствует формированию алкоголизма.

Популярность потребления пива была разной в разные времена. В 1970–1980-е годы пиво в переводе на 1 г алкоголя было самым дешевым спиртным. На одну копейку можно было приобрести 1,2–1,4 г пивного алкоголя и только 0,5 г водочного. В связи с этим пиво пользовалось чрезвычайной популярностью, а алкогольный цирроз печени у особенно активных любителей этого пойла, которым потчевали на розлив в советских ларьках, был характерной болезнью тех лет.

Однако в начале 1990-х пиво, особенно импортное, в переводе с валюты стало дорогим напитком и потребление его снизилось. Но широкая реклама пива как образа жизни сделала свое дело. Выросло предложение на пивном рынке, производство на 99 % переместилось в Россию, упала цена, повысился спрос. Пиво стали пить все и везде: на улицах, в барах, в метро, дома и в транспорте. Девушки 12–13 лет, попивающие пиво на ходу, стали распространенным явлением. Пиво стало модным напитком.

Любопытная вещь произошла с рекламой пива. К 2004–2005 годам фактически рекламировались не достоинства, отличительные черты того или иного сорта пива. Ну, действительно, никогда в жизни вы не найдете кардинальных отличий между каким-нибудь «Старым мельником» или «Большим поповским козлом» и «Балтикой», «Твой номер шестнадцатый» – ни на вкус, ни на запах.^[158]

Поэтому реклама пива перестала быть «product adver-tising»,^[159] а стала т. н. «lifestyle advertising».^[160]

То есть она уподобилась в России рекламе швейцарских часов и дорогих авто, – рекламируется не продукт как набор неких потребительских качеств, а ОБРАЗ ЖИЗНИ, который вы якобы обретаете, войдя в круг потребителей этого продукта.

Упрощенно говоря, будешь пить «Клинское» – станешь реально крутым и все девчонки – твои.

«Кто не пьет – тот лох последний!»

Влияние пива на организм

В прошлом веке посчитали, что от слабых напитков вреда меньше. А в итоге в Европе эпидемия алкоголизма вошла в новый устрашающий виток. Пивной алкоголизм оказался хуже водочного, да и развивается он быстрее. Это хорошо заметно не только у нас, но, в частности, на примере Германии, где большинство пьющего населения страдает именно от пивного алкоголизма, а пиво считается традиционным национальным напитком.

Пивной алкоголизм опаснее водочного, так как развивается незаметно. Пивное опьянение создает ложное впечатление благополучия. Пиво даже не считают алкоголем.^[161]

К тому же его потребление не приводит к таким эксцессам, как пьяные драки и вытрезвители (или приводит редко). А человек, испытывая потребность к пиву, не испытывает тревоги, как при потребности к водке.

Пивное пристрастие губит организм еще коварнее, чем водочное. Последствия его чрезвычайно тяжелы: миокардит, дистрофия, цирроз печени, гепатит, поражение клеток, нарушение интеллекта, тяжелые психопато-подобные изменения.^[162]

Все врачи-наркологи подчеркивают, что бороться с пивным алкоголизмом сложнее, чем с водочным. Не осознавая коварной опасности, человек не стремится активно бороться с ним. И релаксирующее действие пива на организм хочется ощущать снова и снова.

 

Бред «политкорректности»

Одна из классических «дубинок» для России – у нас, оказывается, плохо с «правами человека». Мы не толерантные. Мы агрессивные. Мы не уважаем прав другого. Мы…

Впрочем, главное уже понятно, для нашей темы важно – мы готовы ограничивать право человека уничтожить самого себя. В том числе путем запойного пьянства. А это нехорошо. Если свободная и автономная личность желает пьянствовать, то кто смеет этой личности мешать? Если человек хочет покупать спиртное в любое время суток, орать и размахивать руками, кто смеет ограничивать эти священные права?

К сожалению, я не шучу. На Западе действуют целые «конопляные мафии». Там очень сильно движение за легализацию наркотиков, за отмену ограничений на продажу спиртного, за любые вообще ограничения, мешающие людям в любой момент доставать, использовать, пить, курить, глотать, колоть все что угодно. Кое-какие результаты уже есть – многие ограничения отменены, можно радоваться.^[163]

Накануне рождественских праздников к берегам Великобритании подогнали гигантскую плавучую тюрьму, купленную в США за 4 миллиона фунтов. Предполагалось завезти ее на Темзу и использовать в качестве вытрезвителя для граждан, потерявших человеческий облик. Оказывается, полицейские участки и местные тюрьмы переполнены и уже не справляются с наплывом задерживаемых за хулиганское поведение алкоголиков.

В крупных британских городах перед большими праздниками разворачивают мобильные полевые госпитали экстренной помощи. Непрерывные пьянки там длятся от 15 часов до нескольких суток. Заканчиваются они алкогольными отравлениями и кровавыми разборками возле ночных клубов и пабов.

Среднестатистическая двадцатилетняя женщина Великобритании выпивает 4 бутылки вина в неделю.

Сейчас в Британии и в Ирландии обсуждают – не ввести ли дополнительный налог на производство и продажу спиртного? Деньги пойдут на обеспечение безопасности в кварталах с питейными заведениями, с восторгом встретившими обещание правительства позволить им круглосуточно работать и продавать спиртное.^[164]

И хотя до сих пор самыми горькими пьяницами по инерции считают русских, настоящая эпидемия повального алкоголизма сейчас захлестнула не только Великобританию, но и континентальную Европу.

Борьба с подвыпившими гостями стала основной работой пражской полиции, едва успевающей прибывать на вызовы.

Беспрецедентные масштабы пьянство приняло в восточной части Германии, где безработные чаще всего глушат тоску по ГДР дешевым алкоголем и на улицах появляется все больше помятого вида нетрезвых личностей.

Трудно отделаться от мысли, что когда от России требуют снять все ограничения на продажу спиртного и признать права личности спиваться, не только в доходах от продажи водки и пива тут дело. Два очень важных фактора играют существенную роль.

ПЕРВЫЙ – это желание сделать страну и народ более управляемыми.

Пьющий человек всегда чувствует себя немного виноватым, думает мало, а управляется – легко.

Это человек простой, причем простоту свою подчеркивает как большое достоинство. Обязательно «не шибко ученый», но покровительственно и насмешливо относящийся к «профессорам». Нередко занятый физическим трудом, добросовестно пахнущий трудовым потом, презирающий всякие буржуйские «бонжур-тужуры» и выпивающий «с устатку» после тяжелого трудового дня.

Ничтожный, спившийся человек ни к чему не стремится, ничем не дорожит, никого не уважает, ни за что не держится. Ему глубоко плевать на окружающую действительность, поскольку он в ней не дорожит ничем, кроме наполненного стакана.

Этот первый фактор нужен, скорее, на уровне правительств и могущественных международных организаций. Десятки миллионов рядовых людей на Западе не одержимы желанием поставить нашу страну на колени. Но на уровне массового сознания этот фактор действует.

Не будем вдаваться в «теории заговоров». Хотя мне уже начинает казаться, что вся книга постепенно к этому скатывается. Конечно, это не так. Никакого «мирового масонского заговора» против русских не существует. Просто уже много веков в политических отношениях, так же как и в экономических, между государствами и нациями, равно как между лавочниками и торговцами, действует незыблемое правило жесточайшей КОНКУРЕНЦИИ. А теория конкуренции такова, что даже при отсутствии заговора, сговора «масонского штаба» и прочей ерунды, единичные усилия всех участников конкретных процессов НЕИЗБЕЖНО выливаются в неизбежную результирующую.

И получается целенаправленное действие, которое столь же целенаправленно обретает свою идеологию и свою мифологию.

ВТОРОЙ: желание видеть Россию, по крайней мере, «не лучше» стран Запада, а по возможности и «хуже». Чтобы соответствовала понятным стереотипам, не была бельмом на глазу, не раздражала.

Не хочется, не приятно признавать, что пьянство – не «русская болезнь», передающаяся из поколения в поколение, а планетарная проблема. И что эта проблема в странах Запада такая же, как и в России.

Выводы

Мы показали, что пьянство – вовсе не «русская болезнь», передающаяся из поколения в поколение, а планетарная проблема. И что эта проблема стои́т нередко намного острее в странах Запада, чем в России. Делать вино из винограда, перегонять винный спирт придумали не русские. И водка – не наш национальный напиток.^[165]

Д. И. Менделеев.

Претендовать на изобретение водки – такое великому русскому ученому и во сне бы не приснилось!

Россияне страдают своего рода раздвоением сознания, а по научному – шизофренией. Мы одновременно живем в одной из самых здоровых стран мира, с самым качественным генофондом и низким уровнем алкоголизации и рассказываем самим себе страшные сказки про самих же себя.

Западные мужчины с большим желанием женятся на русских женщинах, ведь они здоровее коренных жительниц Запада и меньше подвержены алкоголизму!

Западный обыватель видит, что происходит вокруг него, в его родном обществе.

Но одновременно с этими знаниями и импортом русских женщин на Западе рассказывают сказки о страшной спившейся России, где трезвых людей давно не видели.

Перед нами – очередной политический миф!                         

---

  продолжение здесь