Про ненависть. Виктор Мараховский

Существует одно исследование, проливающее внезапный, как в запущенной кухне, свет на тараканов нашей массовой психики.
Суть: 847 ‎участников попросили ‎детально‏ ‎рассказать‏ ‎о ‎своей‏ ‎ненависти ‎к‏ ‎кому-нибудь, ‎попутно ‎замеряя ‎их психический ‎тонус‏ ‎(чувство ‎осмысленности‏ ‎жизни ‎и ‎наличия ‎в ‎ней‏ ‎цели).‏

‎Итог:‏ ‎переживание ‎ненависти‏ ‎к ‎кому-нибудь‏ ‎лично — никак ‎не взбадривает ‎душевную ‎эрекцию.‏ ‎

Переживание ‎же ‎ненависти ‎к‏ ‎коллективным ‎сущностям‏ ‎(категориям‏ ‎населения,‏ ‎институтам, ‎странам, ‎религиям ‎и ‎пр.)‏ ‎делает ‎современнику ‎прививку‏ ‎бодрости: «Ненависть‏ ‎к ‎коллективным‏ ‎сущностям ‎повышает ‎рвение, ‎решимость, ‎энтузиазм‏ ‎— ‎чувства,‏ ‎ассоциирующиеся‏ ‎с‏ ‎осмысленностью ‎жизни,‏ ‎и, ‎напротив,‏ ‎подавляет ‎замешательство,‏ ‎неуверенность, ‎внутреннюю ‎конфликтность».

Просто осознаем факт. Заметная часть наших современников — своего рода наркоманы, подсевшие на бодрящий хейт каких-нибудь коллективных сущностей.

(Я, собственно, это заметил по собственным хейтерам: все, кто пишут мне злобные письма, пытаются встроить меня в какую-нибудь КАТЕГОРИЮ, чтоб ненавиделось приятней. Пока я был журналистом госизданий — это было «аааа пропагандон, за копеечку малую вылизывающий гадской власти». Когда стал частным философом-консультантом и публицистом — стало «аааа буржуй, ради своего благополучия вылизывающий гадской власти». Любопытно, что все письма заканчиваются одинаково вот уже полтора десятилетия: «Ну ничего, СКОРО придёт расплата, и тогда ты заплачешь». Но это так, к слову).

Главное в том, что ненависть возможна не только в качестве реакции на что-нибудь.

Ненависть возможна и в качестве товара/услуги, предоставляемой жаждущим поднять тонус.

У ненависти есть свой рынок, свои барыги и свой круг потребителей — в среднем довольно слабосильных, но коллективно представляющих собой солидный инструмент влияния.

У ненависти есть ещё одна занятная черта, роднящая её с наркотиками: она анестезирует. В том смысле, что если человек имеет возможность сильно, задорно, одобряемо и безнаказанно ненавидеть какую-нибудь одну коллективную сущность, то он не будет ненавидеть другую, не столь удобную для хейта — даже если эта вторая сущность причиняет ему куда большее и непосредственное зло.

Кого-то озадачивает изумительная покорность оставшегося в одной соседней постсоветской республике населения. Их три года шлют на войну без шансов выиграть, их держат в бедности, их не выпускают из страны, их отлавливают по улицам, у них отобрали выборы, язык и религию, а они покладисто сносят. Рабы штоле?

Нет, просто их ненависть-реакция не только купируется репрессиями, но и грамотно анестезируется слоновьими инъекциями альтернативной ненависти-стимулятора (к нам). И, кстати, не надо рассказывать про «вторжение»: каждый помнит, что абсолютно массированный дикий хейт в отношении нас начался у них ещё в лимонадных 2010-х.

...Наш отечественный рынок хейт-стимуляторов, слава Богу, на удивление мал с учётом обстоятельств. Но это не значит, что его можно игнорировать. Фокус в том, что ненависть-стимулятор, в отличие от ненависти-реакции, не исчезает вместе с поводом. Она просто ищет новых.

Чтобы в этом убедиться, достаточно проследить карьеру самых популярных барыг данного вещества. Мы увидим, что они совершенно непривередливы в смысле поводов и объектов — лишь бы эти объекты были коллективными.

Если в наступившем году закончится СВО (дай Бог), то помимо прочих фундаментальных перемен случится ещё одна: масштабный кризис на рынке ненависти.

Обычные наркорынки в таких случаях переориентируются на заменители (грубо говоря, исчез герыч — подымается синтетика). В случае же хейт-рынка — поскольку особо мозгов у барыг нет и они сами, как полагается, сидят на своём товаре — они наверняка попытаются вернуться к тому, с чего когда-то начинали: с продажи ненависти к власти.