Писать о распаде Югославии тяжело. Он был страшен. Ни мирный развод Чехии со Словакией, ни распад СССР с гроздью локальных конфликтов низкой интенсивности не сравнится с гражданской войной, начавшейся в СФРЮ и ставшей самым масштабным конфликтом в Европе с 9 мая 1945 года по 24 февраля 2022-го.
После смерти Иосипа Броза Тито в СФРЮ решили, что коллегиальное руководство подойдёт стране больше, чем единовластие. Поэтому верховной властью стал президиум СФРЮ со сменяемым ежегодно председателем. Вот только перед смертью «Царь всея Югославии» подложил своим преемникам не свинью, а целый свиноводческий холдинг с миллиардными оборотами.
Обычно в демократических странах для предотвращения превращения центральной власти в диктатуру создают «систему сдержек и противовесов». Что-то подобное Тито под конец жизни решил создать для стабилизации межнациональных противоречий, которые в СФРЮ, как в любой многонациональной стране, имелись. Но как он это сделал! Он перемешал население. В состав Хорватии и Боснии ввели сербские области, которые должны были противостоять местному национализму. С другой стороны, в состав Сербии воткнули Косово с большим количеством албанцев и многонациональную Воеводину, где имелось серьёзное венгерское национальное меньшинство (и ряд менее влиятельных).
В результате после смерти Тито страной с нерешёнными межнациональными проблемами стало управлять слабое коллегиальное руководство. А дальше получилось то, что в физике называют цепной реакцией. На всё вышеизложенное наложились экономические проблемы, на их фоне начались беспорядки в Косово в 1981 году, к 1986 году «проснулась» сербская интеллигенция: в газете «Вечерние новости» был опубликован меморандум Сербской академии наук и искусства, по сути дела, манифест сербских националистов. В общем, начались митинги в защиту Косова, на них начал набирать популярность Слободан (Слобо) Милошевич — лидер коммунистов Сербии, бросивший клич «Югославия не существует без Косова!»
Милошевич был сыном выпускника духовной семинарии, не принявшего сан, Светозара Милошевича. Правда, рос без отца: Светозар бросил семью, а в 1962 году застрелился. Мать Слобо, Станислава, прожила одна до 1974 года, после чего также совершила самоубийство. В общем, первый президент Сербии имел очень интересные детали биографии.
Именно Милошевич разогнал автономии в составе Сербии: Косово и Воеводину. Поначалу мирными средствами: в октябре 1988 года был организован марш на Нови-Сад, который Югославская народная армия отказалась разгонять. Правительства Косова и Воеводины были вынуждены уйти в отставку, на их места пришли люди Слобо.
Тем временем СФРЮ лихорадило: в июне 1988 года в Словении начались волнения: была подана в журнал «Младина» статья «Ночь длинных ножей», в которой анонсировался военный переворот. Статью не опубликовали, но «компетентные органы» взяли четырёх человек: трёх диссидентов, написавших данный опус, и прапорщика, передавшего им материалы для написания. Тут же началось движение за освобождение арестованных и власти пошли навстречу требованиям: до оглашения приговора арестованные были оставлены на свободе. Оглашение приговора (фигурантам дали от пяти месяцев до четырёх лет тюрьмы) вновь спровоцировало многолюдные митинги, всё происходящее транслировалось по телевидению.
В общем, 11 января 1989 года была учреждена первая оппозиционная партия — Словенский демократический союз (СДС). Первая, но не последняя, партии в Словении начали вылезать как грибы после дождя. Вскоре они объединились в коалицию Демократическая оппозиция Словении, взявшую на выборах больше половины мест в местном парламенте. А уже в июле 1990 года парламент принял Декларацию независимости Словении, в которой утверждалось, что федеральные законы не должны противоречить местной конституции. 23 декабря на референдуме была провозглашена независимость республики, за которую проголосовали 88,5 процента пришедших к урнам избирателей.
Следом за Словенией задымилась Хорватия: для начала здесь прошёл праздник сербской культуры, где пелись сербские песни и выставлялись требования употребления кириллицы. Власти арестовали сербских общественников, организовавших праздник. А в августе 1989 года местный парламент принял закон о языке, в котором упоминаний о сербском языке просто не было. Начало искрить в сербских районах Хорватии и Словении. Самая сложная ситуация сложилась в Боснии и Герцеговине, здесь были районы, населённые и сербами, и хорватами, которые начали тянуть в стороны Сербии и Хорватии, соответственно. Вот только большинством здесь были мусульмане, которые выступали за сохранение целостности республики и её унитарное государственное устройство. И разделить республику по этническому признаку никак не получалось: здесь была жуткая «чересполосица» — сербы, хорваты и мусульмане жили в одних сёлах.
Внешнеполитическая ситуация также складывалась не в пользу СФРЮ. В 1990 году произошло объединение Германии, и немцы очень остро переживали это знаменательное событие: появились признаки «шовинистического угара», единая Германия почувствовала свою силу и начала претендовать на главенство в Европе. Для утверждения этого главенства требовалось кого-то задавить, и разваливающаяся на глазах Югославия была очень кстати! В немецкой прессе стали активно поддерживать словенцев с хорватами и столь же активно «мочить» сербов: словенцы с хорватами стали прирождёнными демократами, а сербы — угнетателями (и это после 32 лет правления Тито, хорвата по отцу и словенца по матери!).
Но главную работу по развалу страны взяли на себя сами югославы. Хорватские власти отказывались дать культурную автономию местным сербам, Союз коммунистов Югославии (СКЮ) оперативно разбегался по национальным квартирам. Создалась интересная ситуация: к выборам 1990 года основными противоборствующими силами в СФРЮ выступали коммунисты и Союз реформаторских сил (реформисты) — аналог наших демократов 90-х годов. Угадайте, кто выступал за сохранение единой страны? Правильно — реформисты...
В результате на выборах СКЮ потерпел сокрушительное поражение от националистических партий. Случилось это во всех республиках СФРЮ, только партии к власти везде пришли разные. В Сербии и Черногории — местные коммунисты: Социалистическая партия Сербии Слободана Милошевича и Союз коммунистов Черногории Момира Булатовича. В Боснии и Герцеговине — три партии: Партия демократического действия (мусульмане), Сербская демократическая партия (сербы) и Хорватский демократический союз Боснии и Герцеговины (хорваты). Во всех остальных республиках та же ситуация — общесоюзные партии потерпели поражение.
Быстрее всего местный национализм поднимал голову в Хорватии. Уже летом 1990 года сербскохорватский язык был заменён на хорватский (там разница минимальная, но в хорватском — латиница). А дальше — понеслось! Кириллица была запрещена в СМИ и деловой переписке, из учебников изымались сербские тексты и сербские авторы, всех госслужащих «нетитульной» нации заставляли подписывать листы лояльности хорватскому правительству. Особенно усердствовали в чистке системы МВД, да и немудрено: именно полиции Хорватии вскоре придётся проводить дискриминационную политику в отношении местных сербов — уже началось формирование самопровозглашённых сербских республик.
Переход к насилию начался по классической схеме. Точнее, именно после распада Югославии эта схема станет классической и будет реализована многократно. Сначала массовые драки спортивных болельщиков на футбольном матче в Загребе. Затем разоружение местного отделения милиции хорватским спецназом. Следующий шаг — местное ополчение и баррикады на улицах. Милиция раздаёт оружие ополченцам. Под конец 1990 года — провозглашение Сербской автономной области Краина.
Но какое оружие у милиции? Слёзы! И тогда в дело вступают местные власти. Помните, я уже писал, что Тито, боясь советского вторжения, создал территориальную оборону? Именно её склады, контролировавшиеся местными властями, стали основой для создания первых армий гражданской войны... 31 марта 1991 года произошло первое вооружённое столкновение — между сербской территориальной обороной и хорватской полицией. Погибли два человека — пролилась первая кровь, которой в дальнейшем прольются реки.
Первой началась война в Словении, вошедшая в историю как «Десятидневная война». Противоборствующими силами стали словенская территориальная оборона и Югославская народная армия. Понимая свою слабость, словенская ТРО сразу перешла к тактике партизанской войны. Руководством республики тайно были закуплены немецкие ЗРК SA-7 Grail и ПТРК Armbrust. Сами силы ТРО были выведены из-под контроля ЮНА, открыты лагеря подготовки теробороны — близ Любляны и в Пекре. 17 ноября 1990 года появилась местная бригада специального назначения MORiS.
Можно долго рассказывать, как менялась структура вооружённых формирований Словенской республики, как шли боевые действия, но... В случае начала гражданской войны нет ничего более бестолкового, чем рисовать стрелки на карте и расписывать в деталях силы сторон. На территории Словении находились два корпуса ЮНА. Вот только далеко не все военные были готовы воевать со своими согражданами и далеко не все политики стремились взять на себя ответственность за начало войны. Война не начиналась, она силой логики развития событий засасывала в себя и политиков, и военных, и мирное население.
После объявления Словенией независимости местный лидер Милан Кучан приказал территориальной обороне готовиться к захвату казарм ЮНА. В ответ премьер-министр СФРЮ Анте Маркович дал команду военным взять Любляну. Указание разделило армию: начальник штаба ЮНА генерал-полковник Благое Аджич был за проведение крупномасштабной операции, но министр обороны генерал-полковник Велько Кадиевич на подобное не решился, попытавшись ограничиться демонстрацией с целью напугать руководство сепаратистов.
Для начала военные попытались перекрыть внешнюю границу страны, чтобы не допустить помощи Словении из-за рубежа. Но армию Югославии не учили воевать со своими. По ещё вчера своей стране военные двигались в походных колоннах, нарываясь на засады и наталкиваясь на баррикады местных формирований, слабо отличимых от банд. Дезертирство солдат и офицеров словенской национальности было повальным, моральный дух частей подорван, население враждебно. А из федеральных СМИ на головы солдат валилась каша из пацифизма и враждебной к центральной власти пропаганды.
Передвижение по дорогам было затруднено, и командование широко использовало для снабжения частей авиацию. Именно лётчики и стали первыми югославскими военными, погибшими в ходе гражданской войны. 27 июня над Любляной из ПЗРК «Стрела-2» были сбиты два вертолёта ВВС СФРЮ, погибли капитан 1-го класса Тони Мрлак и старший сержант Боянчо Сибиновский. Сбитый вертолёт вёз хлеб.
Блокированные гарнизоны ЮНА сдавались из-за отсутствия продовольствия, ТРО получала оружие, начали гореть югославские танки. Сдача в плен не означала выживания: территориальная оборона имела весьма слабые понятия о дисциплине, но «высокую политическую сознательность». Так что сдавшихся в плен солдат часто расстреливали. Ну, тех, кому повезло. О том, что ждало тех, кому не повезло, я рассказывать не хочу, кому интересно, сам найдёт подобные материалы — их осталось много.
Словенские силы захватывали склады ЮНА, откуда пополнялись оружием. То, чего не было на складах, доставлялось из-за границы: 30 июня был захвачен тоннель в Караванке, ведущий в Австрию. Руководство армии требовало начать крупномасштабную операцию, но политическое руководство отказывалось её санкционировать. Военных, по сути дела, бросили под танк — не давали воевать в уже идущей войне.
Словенцы везде атаковали, но, как видно, дела шли не столь хорошо, как показывали сводки (армия есть армия, партизанам с ней воевать сложно), поскольку 3 июля именно руководитель республики Милан Кучан первый запросил прекращение огня. Под давлением федерального правительства военные согласились на требования сепаратистов. 7 июля было заключено Брионское соглашение: Словения и Хорватия приостанавливали на три месяца вступление в силу своих деклараций независимости, части ЮНА выводились из республики, ТРО распускалась. Теоретически соглашения были выгоднее СФРЮ, но на практике Словения получила независимость: следить за соблюдением договорённостей и охранять границы республики должны были словенские полицейские...
Десятидневная война в Словении была не бескровной, но жертвы с обеих сторон конфликта не дотягивали и до сотни убитых. Война в Хорватии была куда продолжительнее и кровавее. В конце мая Хорватия приняла новую конституцию. Сказать, что она дискриминировала сербов, ничего не сказать! Сербы были объявлены национальным меньшинством, Хорватия — государством хорватов, запрещена кириллица, сербские радио и телевидение. Началось вытеснение сербов из органов государственной власти, местные католики-экстремисты стали нападать на сербскую православную церковь. В заявлениях хорватские политики не стеснялись: по мнению премьер-министра Хорватии Стипе Месича, единственная сербская земля в Хорватии та, что сербы принесли на подошвах своих ботинок. В ответ сербы провозгласили автономную республику Сербская Краина.
Спусковым крючком для войны стало... окончание войны в Словении! Дело в том, что после подписания Брионских соглашений руководство Югославии решило переподчинить местную территориальную оборону Белграду. А это грозило лишением хорватского руководства военной силы. Допустить подобное Месич не мог!
ЮНА откровенно разваливалась. Объявленная руководством СФРЮ мобилизация срывалась. Из армии ушло множество офицеров и генералов хорватского и словенского происхождения. Армейское руководство было вынуждено опираться на разного рода добровольческие формирования (в которые пришло немало русских). Между тем руководство Хорватии активно формировало собственную армию, благо офицеров хватало. Но и краинские сербы не дремали, тем более что, уходя, ЮНА оставила им в достатке оружия и боеприпасов.
Основой армии Сербской Краины стала местная милиция, к которой активно присоединялось сербское население. Помимо милиции, создавалась и территориальная оборона: Тито оставил богатое организационное наследство. Осенью 1992 года ТРО и милиция были преобразованы в Сербское войско Краины.
Хорватская армия поначалу была вооружена значительно хуже сербов: её основу составила полиция, а из оружия встречались такие «ископаемые» виды, как прославленный, но полностью устаревший танк Т-34. Всеобщая мобилизация (в Хорватии её сумели провести!) и захват казарм ЮНА дали новорожденной республике 60 бригад и 37 отдельных батальонов — примерно 200 тысяч кое-как обученных и вооружённых, но весьма мотивированных бойцов. Впрочем, желающих продать Хорватии оружие сразу же нашлось множество, а деньги собрала многочисленная хорватская диаспора.
В марте пролилась первая кровь: в боях между хорватской полицией и сербской милицией погибло около 20 человек. Тогда же начались столкновения хорватских сил и ЮНА. В апреле Туджман объявил о создании Хорватской национальной гвардии. Впрочем, не обошлось и без попыток уладить дело миром: сербов на переговорах возглавлял глава отделения Демократической партии Горан Хаджич, хорватов — начальник полиции Осиека Йосип Рейхл-Кир. Но уже 1 июля хорватская делегация была встречена на дороге хорватским же отрядом эмигранта из Австралии Антуана Гудели, который делегацию... расстрелял. В общем, переговоры многим мешали.
В июле сербы перешли в наступление, и к началу августа около 30 процентов территории Хорватии было под контролем сербов, как ЮНА, так и добровольцев (в том числе краинских сербов). Преимущество в артиллерии и бронетехнике было подавляющим, ООН ввело эмбарго на продажу оружия, но дедушка Тито сделал огромные запасы оного, так что проблем с матчастью не было. А у хорватов — были! Оружие приходилось везти контрабандой, полагаясь при этом на эмигрантов, таким образом, в Хорватию стали постепенно возвращаться усташи и их страшненькая идеология.
Самые тяжёлые бои развернулись за город Вуковар: хорватский гарнизон из последних сил сдерживал натиск элитных сербских частей, сопровождаемых пеной из ТРО и добровольческих батальонов. После взятия города оттуда было изгнано около 22 тысяч жителей, в боях погибло порядка трёх тысяч человек, как военных с обеих сторон, так и гражданских. Сербский флот блокировал побережье Хорватии, ВВС СФРЮ бомбили здание правительства в Загребе, но полностью блокировать мятежников сербам не удалось, а сам факт блокады (в ходе которой были проведены в том числе и бомбардировки Дубровника) дал повод для введения Еврокомиссией санкций против Сербии.
А в стране творился лютый кошмар! Обе стороны не церемонились с военнопленными, массовые расстрелы перестали кого-то удивлять. Хорваты вспомнили опыт Второй мировой войны и создали для сербов лагерь смерти в Пакрачка-Поляне. Любое контрнаступление хорватов (а они провели несколько удачных операций) сопровождалось «этническими чистками» — попросту резнёй. Что не помешало международному признанию страны: сначала Исландией, затем Германией, далее всеми. А сербские автономии в составе Хорватии объявили о создании своего государства — Сербской Краины.
2 января между хорватами и ЮНА было заключено перемирие, а на линию фронта стали прибывать войска ООН. 15 января ЕС официально признал независимость Хорватии, Югославия начала юридически терять территории. ЮНА ушла из Хорватии, но оружие передала армии Сербской Краины, которая никуда не уходила. С территории Краины бежали хорваты, с территории Хорватии — сербы. Одновременно прошли обмены военнопленными. Война должна была продолжиться, но теперь соотношение сил изменилось. В целом 1992 год прошёл спокойно. Ну, относительно спокойно: мелкие стычки на линии фронта не прекращались, несмотря на наличие UNPROFOR — миротворческих сил ООН, в которые входили воинские контингенты 40 стран, включая Россию и Украину.
Но это — в Хорватии! Точно так же, как окончание десятидневной войны в Словении «совпало» с началом войны в Хорватии, так же перемирие, заключённое между ЮНА и хорватами, «совпало» с началом войны в Боснии и Герцеговине. В этой республике также появилась сербская автономия — Республика Сербская. И у неё, само собой, своя армия! Так же, как у мусульман республики появилась своя — Армия Республики Босния и Герцеговина. Не будем забывать, что на территории Боснии и Герцеговины жило много хорватов, которые создали Хорватский совет обороны со своей армией.
В Боснии и Герцеговине из-за такого большого числа игроков всё было ещё веселее! Сначала сербы схватились с союзными хорватами и бошняками. Когда «союзники» начали побеждать, хорваты поняли, что присоединиться к Хорватии им бошняки не дадут, и переобулись в прыжке: закончили войну с сербами и начали воевать со вчерашними союзниками — бошняками.
Но начнём сначала: 1 марта 1992 года в Сараево мусульмане расстреляли сербскую свадьбу, после чего в городе как сербами, так и мусульманами начали строиться баррикады. Началась снайперская война, которая постепенно превратилась в более активные боевые действия. Разделять стороны конфликта правительство СФРЮ прислало батальон 49-й механизированной бригады ЮНА. Боевые действия прекратились, но мусульмане обвинили югославских военных в агрессии. 6 апреля было обстреляна демонстрация у отеля «Холидей Инн», погибли люди. В обстреле руководство республики обвинило сербских снайперов. Впоследствии президент Республики Сербской Радован Караджич отрицал причастность сербов к стрельбе, но кто его слушал?
Дальше начинается обычный для гражданской войны хаос: подписываются мирные договорённости, которые не исполняются, части ЮНА оказываются осаждены в Сараево и три года выдерживают осаду. Идут этнические чистки, сербы бегут из республики, происходят теракты, ответственность за которые никто на себя не берёт, но которые ООН ставит в вину сербам. Против Югославии вводятся санкции, мандат войск ООН расширяется на Боснию и Герцеговину. Обычно во всём этом винят бошняков, причём достаточно справедливо: среди них ещё до войны было много уголовных авторитетов, которые во время войны стали полевыми командирами. Именно на их совести большая часть совершённых преступлений. Но справедливо и обратное: именно бошняки понесли самые высокие потери в этой войне: только гражданских лиц среди погибших у них почти столько же, как у сербов среди гражданских и военных: 3 389 против 2 229 солдат и 1 368 гражданских. Именно боевые действия в Боснии и Герцеговине стали поводом для вмешательства в гражданскую войну в Югославии НАТО. Но до этого ещё далеко...
Потому что в 1993 году начались события, имевшие неожиданно долговременные последствия, в том числе для России с Украиной. Да, я об операциях «Масленица» и «Медакский карман» и последующих боевых действиях. После ввода в Сербскую Краину войск ООН масштабные боевые действия прекратились. Полученную паузу хорваты потратили на создание армии. Настоящей армии.
Югославские регулярные части были выведены из Краины, оставив непризнанную республику на Вооружённые силы республики Сербская Краина. Надо сказать, правительство республики тоже не сидело сложа руки: 13 октября 1992 года была начата военная реформа. Был создан Главный штаб, тероборона и отдельные подразделения милиции распущены, а на их базе созданы шесть новых корпусов, состоящих из новых бригад. Правда, все подразделения были территориальными и с передислокацией в другой регион республики были проблемы. Поэтому была сделана попытка создания ударной бригады «Воевода Вук» — оперативного резерва главного командования, перекидываемого по мере необходимости в любую часть республики. Но завершить создание бригады сербы не успели.
22 января 1993 года началось наступление хорватской армии, сходу захватившей Новиград и Новский пролив, через который ведёт Масленицкий мост. Сербы отступали, но смогли перекинуть резервы из Боснии и остановить наступление противника. Бои шли всю весну 1993 года, после чего было заключено перемирие, которое продержалось до осени: 9 сентября хорваты затеяли ещё одно локальное наступление — на Медакский карман. Наступление завершилось вводом на захваченную территорию войск ООН, но для сербов карман всё равно был потерян.
Как уже случалось неоднократно в этой войне, затишье на одном театре стало залогом обострения на другом: в 1994 году снова зашкворчало в Боснии и Герцеговине. Именно сюда оказались перекинуты хорватские части, начавшие совместно с бошняками очередные наступления: «Цинцар» и «Зима'94». На этот раз хорватов поддерживала авиация НАТО. Войну вновь прервало введение миротворческих контингентов ООН, но вновь было понятно, что это затишье перед бурей. Точнее, перед «Бурей».
В начале 1995 года в ООН носились с планом мирной интеграции Сербской Краины в состав Хорватии с предоставлением культурной автономии. План был отвергнут руководством сербской республики. Между тем под давлением «мирового сообщества» югославское руководство было вынуждено отказаться от поддержки Краины. И 1 мая хорваты начали операцию «Молния», сопровождающуюся захватом всей Западной Славонии. Сербы с захваченной территории бежали: на третий год войны всем стало ясно, что за входом в населённый пункт войск обычно следует резня. В ответ армия Югославии обстреляла Загреб и выдвинула танки к хорватской границе. Мирить сербов с хорватами усиленно пытались ООН, Россия, ЕС и США, но Балканы — своеобразная территория: начать войну здесь значительно проще, чем завершить. Пока на мирных переговорах представители Югославии и всех-всех-всех пытались договориться, хорваты готовили операцию «Буря».
Началось 4 августа 1995 года. В это время войска Республики Сербской (это та, что в Боснии и Герцеговине) и Сербской Краины (это та, что в Хорватии) вели успешное наступление на мусульман в Бихаче. Тем не менее оперативное преимущество имели хорваты: непризнанные республики находились в полуокружении. В этой ситуации сербы решили пойти на переговоры с хорватами в Женеве. Переговоры были назначены на 8 августа, но на штабных картах хорватских генералов уже были нарисованы стрелы большого наступления. В готовности стояли шесть корпусов, 150 тысяч бойцов, 393 единицы бронетехники, 320 артиллерийских орудий, 40 самолётов и 22 вертолёта. Поддержать операцию была готова и армия мусульман — 25 тысяч штыков.
Сколько сербов противостояли этим силам, сказать сложно. Сербский генерал Милислав Секулич оценивает их в 27 тысяч бойцов, правда, весьма неплохо вооружённых: по бронетехнике и артиллерии у них было хоть и небольшое, но преимущество. Вот только территории, на которой можно было укрыть войска от ударов, у сербов не было: Сербская Краина — небольшая республика.
План операции «Буря» хорватам помогали подготовить инструкторы из американских ЧВК, разведданные давали разведки стран НАТО, для чего на острове Брач был развёрнут разведцентр, занимавшийся перехватом телефонных и радиопереговоров и запусками разведывательных БПЛА. Секретности уделялось чрезвычайно большое внимание: всем военнослужащим хорватской армии было запрещено общение с журналистами. Да и самих журналистов на территорию Хорватии допускали после тщательных проверок.
В 2 часа ночи 4 августа хорваты проинформировали командира французских миротворцев о начале атаки. Ходят слухи, что французы тут же слили информацию сербам: возможно, это и правда, как ни странно, но многие французские военные сербам симпатизировали. А в 5 часов утра хорватские артиллерия и авиация нанесли удар по сербским позициям, командным пунктам и коммуникациям. После чего по всей линии фронта войска пошли в атаку. Как этому помешали миротворцы? Никак. Их посты были оперативно захвачены наступающими войсками, несколько человек погибло (датчане, чехи и непальцы).
Наибольших успехов в первый день хорваты достигли в Динарских горах: сербская оперативная группа № 3 не смогла сдержать натиск противника и отошла, остальные подразделения сражались значительно успешнее, некоторые даже переходили в наступление, но много ли толку, что у бутылки цело горлышко, если отвалилось дно? К вечеру 4 августа спецназ МВД Хорватии захватил важный перевал Мали-Алан, под угрозой окружения оказался 7-й корпус сербов, а ночью его бригады начали отступление к Книну — столице Сербской Краины. Защищать столицу должен был один сербский батальон, но под ударами он отошёл к утру. Уже в 16:00 президент Сербской Краины Милан Мартич дал приказ об эвакуации населения республики. Ситуация критичной не была: активно действовали сербские авиация и ПВО, но если против ВВС Хорватии они были эффективны, то против НАТО... А авиация альянса активно поддерживала наступающую армию.
Днём 5 августа пал Книн. Хорватские гвардейские бригады начали чинить в городе беспредел, около 700 сербов укрылись в штабе миротворцев. Над городом был поднят 20-метровый хорватский флаг. Сербское командование приняло решение об отходе, колонны двигались по забитым беженцами дорогам, а отступление прикрывали бойцы 7-го корпуса. Не проще было и на боснийском фронте: в ночь с 4 на 5 августа бошняки перешли в наступление, смяв оборону 15-го корпуса сербов. В 11:00 хорватские и боснийские войска встретились в городке Тржачка-Раштела, территория непризнанной республики оказалась разрезана на две части. Правил и законов войны наступающие не соблюдали: хорваты использовали в качестве живого щита пленных солдат Сербской Краины и миротворцев ООН.
В ночь с 5 на 6 августа хорватские части вошли в Бенковац и Оборвац, но перерезать сербам коммуникации не вышло, поэтому части армии Краины отошли организованно, выведя даже боевую технику. Тем не менее хорватам удалось высадить вертолётный десант, захватив Отрич, сербские войска в Врховине оказались в окружении. Объединившись с 502-й бригадой мусульман, 1-я гвардейская бригада хорватов начала наступление на север, в направлении горда Слунь. После того как хорваты взяли Глину, командир сербской оперативной группой «Паук» генерал Миле Новакович запросил перемирие, чтобы отвести из республики части 21-го и 39-го корпусов и беженцев. Перемирие продлилось только одну ночь и было нарушено под утро.
А 7-го августа всё было кончено. Те части сербов, что не смогли отойти, капитулировали. Арьергард 39-го корпуса отошёл в Боснию, а Западную Боснию заняли части 5-го корпуса Боснии и Герцеговины. В 18:00 министр обороны Хорватии Гойко Шушак объявил об окончании операции. «Буря» снесла с карты непризнанные сербские республики Сербскую Краину и Западную Боснию. Но закончилась эта война, как и положено на Балканах, резнёй. Девять сербов-инвалидов, не успевших эвакуироваться, были убиты группой из 12 хорватских солдат. Возможно, данный эпизод остался бы незамеченным, но происходило всё на глазах 200 датских миротворцев, которые в происходящее предпочли не вмешиваться...
Стоило ли столь подробно останавливаться на столь далёкой, от нас сегодняшних, войне? Ну, не столь уж и далёкой. Операция «Буря» стала светом в окошке для украинских генералов накануне 24 февраля 2022 года. Ведь какая блестящая аналогия получалась: молниеносная операция регулярной армии, обученной и вооружённой по стандартам НАТО, против сепаратистов, использующих оружие и тактику советского образца. Блестящая победа, ликвидация «сепаратистских новообразований» на теле нэньки... Не срослось, не фортануло. И резню на Донбассе организовать не дали.
Фёдор Ступин,
специально для alternatio.org