Обычно авторство теории «морской силы» приписывают американскому адмиралу Альфреду Мэхэну и его британскому коллеге Филлипу Коломбу. Корейцы XVI века книг этих почтенных авторов не читали (поскольку те ещё не были написаны), что не мешало им победить во второй Имджинской войне именно при помощи той самой «морской силы»!
Столь оригинальное окончание первой Имджинской войны предполагало скорое продолжение: начальство можно водить за нос, но долго делать это не получится. Мир продлился три с половиной года, в 1596 году послы династии Мин прибыли к Тоётоми Хидэёси, привезя ему милостивое разрешение именоваться царём Японии. Скандал был страшный! Послы получили по физиономиям и сбежали обратно в Китай, а японский диктатор, лично избив и своих подчинённых, подсунувших ему эту лажу, приказал готовиться ко второму вторжению.
Между тем корейцы не сидели без дела! Были заново укреплены горные замки: если раньше они представляли из себя невысокие стены опоясывавшие вершины, причём стены, полностью лишённые башен, так что только сами горы и мужество защитников были главным залогом их устойчивости, то благодаря трудам премьер-министра Ю Соннёна укрепления были перестроены радикально! Стены обзавелись башнями, на которых установили пушки.
Но крепости — это для пассивной обороны. А для ведения боевых действий была проведена радикальная военная реформа. Был создан учебный центр — «военно-учебное агентство» (ну сложно подобрать русские аналоги средневековых корейских терминов!), военный лагерь, в котором солдат учили искусству обращения с оружием и прочим полезным на войне навыкам, например терпеть голод и холод. Выпускники «агентства» пополняли ряды ёнхачхинбён — королевской гвардии. Солдат, согласно системе китайского генерала Ци Цзигуана, поделили на три категории: сальсу — мечники, сашу — лучники и посу — аркебузиры. Причём самыми многочисленными были именно посу. Было написано учебное пособие, регламентировавшее боевую подготовку, и в кои-то веки солдатам стали платить! Рисом, по 9 доу (китайская мера объёма — 10,354 литра) каждому. Новая армия развивалась вокруг артиллерии, составлявшей её становой хребет. Впрочем, не были забыты и другие рода войск, включавшие в себя такую экзотику, как отряды наёмных убийц.
Второе вторжение японцев на полуостров отличалось от первого радикально! Начнём с того, что Тоётоми Хидэёси понял, что Китай ему не по зубам, и решил ограничиться более реалистичной целью — завоеванием конкретно Чосона. 200 кораблей со 141 100 бойцами под командованием Кобаякавы Хидэаки на борту отправились к берегам полуострова в мае 1597 года. Чосон к этому времени мог выставить армию в 30 тысяч обстрелянных бойцов: армии генерала Квон Юла в Тэгу, генерала Квон Нгу — в Кенджу, генерала Квак Чеу — в Чханнёне, генерала Ли Си-Юна — в Чхунпунёне, а в Китае император получил чиновнику Ян Хао провести мобилизацию 55 тысяч солдат из провинций Сычуань, Чжэцзян, Хугуан, Фуцзянь и Гуандун.
А что же герой прошедшей войны адмирал Ли Сунсин, разбивший японцев в четырёх морских сражениях? А он в это время дегустировал тюремную баланду. В ходе первой Имджинской войны популярность флотоводца стала столь велика, что его стали опасаться, после чего придворные (по наводке японцев!), сначала добились разжалования его в матросы, а потом и вовсе заключения в тюрьму. Собственно говоря, именно известие о посадке адмирала, которого самураи боялись как огня, стало сигналом к началу вторжения: вероятность того, что Ли Сунсин дал бы японскому флоту пересечь пролив, равнялась нулю.
На место народного героя командовать флотом был назначен адмирал Вон Гюн: во время войны он сражался под командованием Ли Сунсина, но не сошёлся с шефом характером, так как был большим поклонником «зелёного змия», что для адмирала Ли было большим недостатком. 17 августа 1597 года он вышел в море с флотом из 200 кораблей на перехват японской эскадры Тодо Такатора. Японцы имели численное превосходство. Их флот насчитывал от 500 до 100 кораблей, но в этом проблемы не было: усилиями Ли Сунсина корейский флот состоял из изобретённых им кобуксонов — кораблей-черепах. Верхние палубы этих кораблей покрывал прочный деревянный панцирь, покрытый железными шипами: он не давал взять корабли на абордаж и защищал экипаж от стрел и пуль. Вот только таланта флотоводца у Вон Гюна не было.
В ходе боя японские корабли бросились в ложное отступление, корейский командующий бросился в погоню, расстроив тем самым боевой порядок, и тогда Тода Такатора нанёс решающий удар: корейцы бежали, 30 кораблей было потеряно. Во время бегства Вон Гюн с несколькими кораблями причалил к острову Кадокто, чтобы набрать воду. Здесь отряд попал в засаду Симадзу Ёсихоро с тремя тысячами самураев, потеряв 400 человек, адмирал бежал в пролив между островами Коджедо и Чхильчхон, где уединился на своём флагмане и пил неделю. А в ночь на 28 августа в пролив вошли 500 японских кораблей... В общем, к утру от корейского флота ничего не осталось (сбежать смогли 12 кораблей). Что сталось с Вон Гюном, не вполне понятно, известно, что он попал в плен, а значит, скорее всего японцы отрубили ему голову. Собственно говоря, после этого поражения королю Сонджо не оставалось ничего, кроме как освободить Лю Сунсина и поставить его во главе флота. Точнее, того, что от флота осталось...
Между тем японцы, получив господство на море, начали брать одну корейскую крепость за другой: беспрепятственный подвоз боеприпасов через пролив позволял не экономить порох и свинец. Первым пал Намвон. Самураи пошли на штурм крепости, широко применяя лестницы и осадные башни, гарнизон и осаждающие обменивались залпами из аркебуз. Японский полководец Окути Хидэмото впоследствии написал, что во взятой крепости было найдено 3 726 трупов защитников — японцы не пощадили никого. Та же участь постигла людей, пытавшихся бежать из крепости: их порубили всех, только Ян Юаню с небольшим отрядом удалось вырваться через пролом в стене и бежать. Его казнили немного позже — по приказу императора. Носы всех убитых корейцев были отрезаны, засолены и отправлены Тоётоми Хидэёси в качестве отчёта. Они до сих пор находятся в Киото — захоронены в кургане Мимидзука.
Между тем Ли Сунсин, поменяв арестантскую робу на мундир адмирала, начал действовать. Правда, флота у него почти не было: 13 кораблей типа пханоксон — старого образца, с высокими бортами, но без панциря, защищавшего палубу. И он сумел показать, что при наличии талантливого флотоводца отсутствие флота не проблема. Произошедшее в официальной корейской историографии носит название «чуда при Мёнрян», причём это название полностью справедливо!
Сколько кораблей имели японцы против 13 корейских, историки спорят до сих пор. Все сходятся в том, что соотношение 1:10 было со стопроцентной вероятностью, оценки в 330 кораблей, скорее всего, включают в себя транспорты. Сонджо после разгрома флота в проливе Чильчонряна решил, что больше у него флота нет, и приказал сжечь корабли и перевести моряков в пехоту. На что Ли Сунсин ответил: «Ваше величество, у этого вассала всё ещё есть двенадцать боевых кораблей... Даже притом, что наш флот невелик, пока я жив, враг не посмеет смотреть на нас свысока». Перед боем подчинённый адмирала, Пэ Соль, сбежал на одном из кораблей, не веря в возможность победы. Большая ошибка — впоследствии его казнят за дезертирство.
Японский флот выслал в море разведывательную эскадру, которая обнаружила корабли Ли Сунсина к югу от пролива Мёнрян. Восемь японских кораблей из этой эскадры атаковали корейцев 8 октября, Ли Сунсин отбил атаку и отступил к северной оконечности острова Чиндо. 17 октября уже 13 японских кораблей предприняли на корейский флот ночную атаку. Она также была отбита. Между тем донесения разведчиков уже дошли до японского адмирала Тода Такатора, победителя при Чильчонряне, и он начал собирать силы, чтобы покончить с вражеским флотом. Ли Сунсин, заметив передовые силы из 55 японских кораблей, решил занять позицию на северной стороне пролива Мёнрян, где их скрывала бы тень от холмов.
Адмирал хорошо изучил эти воды и продумал план боя до мелочей. Он не хотел сражаться с южной стороны пролива, где быстрое течение помогало бы японцам. Вместо этого он решил навязать противнику бой у северной стороны. Корейский командующий понял, что течения в проливе движутся со скоростью 10 узлов сначала в одном направлении, потом в противоположном, меняясь с периодичностью в три часа, и решил использовать этот природный феномен: из-за узости пролива японцы не могли окружить флот Ли Сунсина, а сильное течение заставляло их атаковать маленькими группами и затрудняло сближение. При этом после смены направления можно было контратаковать, используя силу течения в свою пользу.
Ранним утром 26 октября 1597 года корейские разведчики обнаружили огромный японский флот. Ли Сунсин вышел с флотом, чтобы перекрыть северную часть пролива. Согласно рапорту корейского адмирала, его атаковали 133 японских корабля. Японцы в свою очередь сообщали, что в авангарде флота шли средние корабли — сэкибунэ (большие атакебунэ не могли войти в мелкий пролив). Корейский флот стал поперёк пролива и отдал якоря, флагман Ли Сунсина вышел вперёд и двинулся навстречу японцам. Экипажи корейских кораблей были при Чильчонряне и отчаянно трусили: «Мой флагман в одиночку противостоял вражескому строю. Только мой корабль стрелял из пушек и пускал стрелы. Ни один другой корабль не приблизился, так что я не мог быть уверен в нашем успехе. Все остальные офицеры хотели сбежать, так как знали, что сражаются с превосходящими силами», — записал впоследствии Ли Сунсин в своём дневнике. Свидетель этого боя, наместник провинции Чолла-Пра Ким Очу, писал: «Казалось, что флагман Ли построил замок посреди моря».
Видя, как дерётся адмирал, корейские корабли один за другим стали сниматься с якорей и тоже вступать в бой. В это время начался отлив, течение потянуло японские корабли назад, сталкивая их друг с другом, и Ли Сунсин скомандовал общую атаку. Сбившиеся в кучу японцы стали идеальной мишенью для корейских пушек. А вот как описывал своё спасение японский адмирал Тода Такатора (писать о себе в третьем лице — требования придворного этикета): «Обнаружив их (корейские корабли. — Авт.) господин обсудил с моряками, можем ли мы их захватить, но ему сказали, что большой корабль, на котором он плыл, не может грести в проливе, поэтому все корабли, которые собрал господин, были секибунэ, и он атаковал. Передние корабли получили много повреждений. Среди них был убит Курусима, господин Идзумо, и более половины старейшин, которых привели в качестве моряков, также были ранены или убиты, но затем господин Мори, старший помощник министра по делам народа, на секибунэ атаковал венные корабли. Пока он сражался с военными кораблями, цепляясь за них крючьями в форме креста, корейские корабли яростно стреляли из луков и пушек. Корабли разошлись и уже собирались выйти в океан, когда в момент опасности Тодо Магохатиро и Тодо, региональный инспектор, сели в свои лодки, прогнали вражеские корабли и спасли его. Бой продолжался с часа дракона до часа петуха, но, поскольку военные корабли хорошо знали состояние своих судов, они, увидев, что ветер стих, подняли паруса и направились к устью пролива, и мы ничего не могли сделать, чтобы их догнать. Господин Идзуми получил две раны на руке».
Уничтожив 30 японских кораблей (и не потеряв ни одного своего!), Ли Сунсин отступил: его флот всё равно был меньше японского в несколько раз. Но, узнав о победе над многократно превосходящим японским флотом, к адмиралу начали стекаться со всей Кореи корабли и моряки. Но главное, к Ли Сунсину присоединился китайский флот: после разгрома при Чильчольляне китайские моряки предпочитали отсиживаться в портах, но, увидев, что у Чосона появился настоящий флотоводец, корабли Поднебесной поспешили присоединиться к нему.
Рассказывать подробно о боевых действиях на суше в случае второй Имджинской войны — занятие значительно менее полезное. Японцы осаждали и брали корейские крепости, но разгром флота при Мёнряне (и прибытие после этого подкреплений!) дал Ли Сунсину господство на море. В результате японцы были вынуждены свернуть все операции в глубине полуострова и ограничиться удержанием нескольких прибрежных крепостей-вадзё, кои они могли хоть по капельке, но снабжать. Воодушевлённые успехом китайцы попытались взять Ульсан, но получили серьёзное поражение.
В 1598 году война на суше стала самой природой вещей склоняться на сторону китайцев с корейцами: японцы не могли получать подкрепления по морю (Ли Сунсин постарался), а союзная армия росла не по дням, а по часам: китайцев уже тогда было очень много! Более того, количество прибывавших припасов не хватало на всю японскую армию, и командующий Кониси Юкинага был вынужден эвакуировать с полуострова в Японию 70 тысяч солдат, оставшись с 60 тысячами, которых хоть как-то мог снабжать. Правда, боевая подготовка захватчиков была на голову выше, чем у корейцев с китайцами, и, несмотря на численное превосходство, они регулярно бывали биты... Но всем было ясно, что рано или поздно количество побьёт качество.
В общем, война зашла в тупик: победить не могла ни одна, ни другая страна. Тогда случилось событие, решившее исход второй Имджинской войны. 18 сентября 1598 года умер Тоётоми Хидэёси. А кроме него, в Японии эта кампания была не нужна никому. Уже в конце октября Совет пяти старейшин отдал приказ о выводе из Чосона всех японских войск. Флот из 500 кораблей направился на полуостров, чтобы эвакуировать войска. Ночью его повстречал флот китайского адмирала Дэн Цзылуна и Ли Сунсина. Объединённый флот атаковал японцев ночью 16 декабря 1598 года. К рассвету от флота Симадзу Ёсихиро осталась в лучшем случае половина. Это была великая победа, но Чосон понёс в бою страшную потерю — во время преследования разгромленного флота Страны восходящего солнца погиб адмирал Ли Сунсин...
После последнего поражения начались мирные переговоры. Они были долгими: последние пленные по обмену вернулись домой в 1608 году. Между странами были восстановлены дипломатические отношения. Это было несложно: сын Тоётоми Хидэёси, малолетний Тоётоми Хидэёри, проиграл в междоусобной войне с опекунами, в результате которой к власти в Японии пришёл род Токугава. И меньше всего сёгуны из этой династии хотели вести войны за пределами родных островов.
Фёдор Ступин,
специально для alternatio.org