
Конец ноября 1812 года подвел окончательный и бесповоротный, кровавый итог под авантюрой наполеоновского нашествия на Россию. То грозное воинство, что полгода назад, в июне, тремя мощными потоками переправлялось через пограничный Неман, представляя собой цвет европейских армий, к этому моменту перестало существовать как организованная боевая сила. Отступление из Москвы, начавшееся в октябре, к ноябрю превратилось в беспорядочное и паническое бегство. Исход из древней столицы был омрачен чудовищным пожаром, но куда более страшный огонь — огонь голода, стужи и народной войны — пожирал армию захватчиков день за днем. Великая армия представляла собой жалкое зрелище: оборванные, закутанные в женские шали и церковные ризы солдаты, бредущие по заснеженным просторам России, гонимые ветром истории и неотступным преследованием русских полков. Единственным их законом стал инстинкт самосохранения, а единственной целью — спастись за границей империи. Последним же естественным рубежом, последним судом на этом пути в ад стала река Березина, чье название отныне навсегда запечатлелось в европейской памяти как синоним тотального краха и абсолютной катастрофы.
Стратегическая картина к середине ноября всецело определялась волей и замыслом русского командования. План, разработанный в штабе светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, был точен, неумолим и претворялся в жизнь с методичной последовательностью. Три русские армии, словно стальные челюсти, смыкались вокруг отступающего противника. С севера, из района Полоцка, наносил удар корпус генерала Петра Христиановича Витгенштейна. Этот полководец, изначально руководившей армией прикрывавшей путь на Санкт-Петербург, блестяще справился со своей задачей, а теперь, перехватив инициативу, теснил ослабленные французские корпуса Сен-Сира и Виктора, угрожая левому флангу и тылам Наполеона. С юга, совершив стремительный и сложный марш-маневр из района Волыни, к Березине вышла Дунайская армия адмирала Павла Васильевича Чичагова. Ее задача была первостепенной важности: захватить и удержать переправы через реку, намертво закупорив крышку гигантского котла. Главные же силы — сама «Главная армия» под началом Кутузова — неотступно висели на плечах неприятеля, находясь на расстоянии одного-двух переходов. Кутузов, чья осторожность была стратегией, а не нерешительностью, предпочитал позволить стихии и лишениям сделать за него черную работу, сохраняя русскую армию для финального, сокрушительного удара.
Ключевой ошибкой Наполеона, роковой и неизбежной в его положении, стала попытка спасти не только честь мундира, но и призрачные атрибуты имперской власти и добычи. Он тащил за собой гигантские, неповоротливые обозы с награбленным в Москве добром, а вместе с ними — тысячи небоеспособных гражданских, маркитанток, актрис и прочего сброда. Это сковало маневренность его войск, сделало их уязвимыми и предопределило гибель десятков тысяч людей, для которых армия уже не могла быть защитой. Первоначально замысел русского командования сработал безупречно. 9 (21) ноября авангард армии Чичагова решительной атакой занял стратегически ключевой город Борисов и единственный постоянный мост через Березину, который был немедленно сожжен. Казалось, ловушка захлопнулась окончательно. Положение французов стало абсолютно безнадежным: сзади — Кутузов, с севера — Витгенштейн, впереди — занятая противником река. Однако 11 (23) ноября французскому авангарду под командованием маршала Удино ценой больших потерь удалось выбить русских из Борисова. Путь был по-прежнему закрыт, но Наполеон получил крошечный плацдарм и информацию, которая стала для него единственным лучом надежды.
Именно здесь, в отчаянном положении, проявился остаток полководческого гения Наполеона. Он сумел разгадать намерения противника и сыграть на них. Осознавая, что Чичагов ожидает его попыток прорваться на юг, к Минску, где были сосредоточены французские склады, Бонапарт начал сложную операцию по дезинформации. В районе деревни Ухолоды, южнее Борисова, были начаты демонстративные приготовления к наведению переправ: рыскали патрули, местным крестьянам намеренно распускались ложные слухи, проводились отвлекающие маневры. Расчет оказался верным. Адмирал Чичагов, человек прямой и решительный, но не обладавший опытом сухопутных сражений такого масштаба, поддался на уловку. Он совершил роковую ошибку, оттянув основные силы своей 35-тысячной армии на двадцать пять верст вниз по течению, оставив у реального места будущей переправы — у деревни Студянка — лишь незначительные заслоны.
Тем временем у Студянки кипела работа. Французские саперы и понтонеры, под командованием генерала Эбле, день и ночь, стоя по плечи в ледяной воде, среди плывущих льдин, под непрерывным огнем русских казачьих разъездов, строили две мостовые переправы. Работа в этих условиях была сродни подвигу, саперы гибли от холода и истощения, но они выполнили свой долг. К утру 14(26) ноября две шаткие конструкции — одна, более прочная, для артиллерии и обозов, другая — для пехоты и кавалерии — были готовы. Началась переправа. И с этого момента началось то, что вошло в историю как сражение на Березине, ставшее не просто очередным боем, а финальным актом уничтожения Великой армии.
С 14(26) по 17 (29) ноября 1812 года на обоих берегах реки развернулась драма, сочетавшая в себе элементы полководческого искусства и чистейшей человеческой трагедии. Переправа боеспособных частей — корпусов Удино, Нея и гвардии — проходила под постоянными и яростными атаками русских войск. На правом берегу армия Чичагова, оправившись от стратегической ошибки, спешно двинулась к Студянке и обрушилась на уже переправившиеся французские части. Завязались ожесточенные бои, в которых русские солдаты и офицеры, чувствуя близость окончательной победы, дрались с невероятным ожесточением и порывом. Ключевым пунктом обороны стала деревня Студянка и прилегающие высоты. Французская Старая гвардия, последний оплот Наполеона, еще сохранявшая дисциплину и стойкость, отбивала атаку за атакой, но цена этому была огромна.
Одновременно не менее, если не более, ожесточенные бои кипели на восточном берегу. Сюда подошли корпуса Витгенштейна и передовые отряды из главной армии Кутузова под командованием Милорадовича. Они обрушились на арьергард Великой армии — корпус маршала Виктора, оставленный прикрывать переправу. Русские войска, имея подавляющее превосходство в живой силе и артиллерии, с яростью атаковали французские позиции, стремясь отрезать их от спасительных мостов и сбросить в реку. Маршал Виктор проявил чудеса стойкости, его солдаты дрались отчаянно, понимая, что за их спиной — гибель. Но напор русских частей был неудержим. Эти бои на левом берегу стали стальным молотом, который дробил кости отступающей армии.
Однако истинный ад, окончательно добивший Великую армию, разыгрался на самих переправах и в прибрежной зоне. К 16 (28) ноября к мостам хлынули десятки тысяч отставших, раненых, гражданских, маркитантов. Дисциплина рухнула окончательно. Возникла гигантская давка. Люди, обезумевшие от страха, давили друг друга, сбрасывали в ледяную воду, лишь бы пробиться на другой берег. Мосты, и без того хлипкие, под тяжестью толпы и обозов постоянно ломались, и саперы вновь и вновь бросались их чинить, гибнув десятками. Берега Березины превратились в чудовищный лагерь смерти: тысячи людей замерзали, умирали от ран и голода, их трупы устилали землю и запружали реку. Воздух был наполнен стонами раненых, криками ужаса, руганью и ржанием обезумевших лошадей.
Кульминацией трагедии стало утро 17(29) ноября. К этому моменту большая часть тех, кто еще мог держать оружие, переправилась. Около девяти часов утра, видя неотвратимое приближение войск Витгенштейна, Наполеон отдал свой самый жестокий приказ — сжечь мосты. Этот акт отчаяния и расчета одновременно был призван предотвратить прорыв русских на западный берег, но он обрек на гибель или пленение все, кто еще оставался на восточном — по разным оценкам, от двадцати до сорока тысяч человек. Маршал Виктор со своими последними, сохранившими порядок полками, с боем проложил себе путь через уже горящие настилы в самый последний момент. Для оставшихся же, в основном небоеспособных, не было никакой надежды. Часть сдалась в плен подошедшим русским колоннам, многие, в отчаянии, пытались переплыть реку, цепляясь за льдины, и тонули в ледяной воде. Река буквально была забита трупами.
Итоги сражения были не просто сокрушительными для захватчиков — они были катастрофическими. Термин «пиррова победа», который иногда пытаются применить к этому событию, здесь абсолютно неуместен. Это было тотальное, бесповоротное и позорное поражение. Великая армия Наполеона как таковая перестала существовать. Ее потери в дни переправы были чудовищны: от 21 до 40 тысяч человек убитыми, утонувшими и пленными. Была уничтожена или захвачена практически вся оставшаяся артиллерия — более 200 орудий, потеряны все обозы, казна, знамена и имперские орлы. Но главный, не поддающийся цифрам итог — это уничтожение человеческого материала и духа. Из грозной 600-тысячной армады, перешедшей Неман в июне, обратно, замерзшими, больными и деморализованными тенями, сумели уйти, по разным оценкам, около 25-30 тысяч человек. Это составляло примерно 5% от ее первоначальной мощи. Эти жалкие остатки уже не были армией; это было бегущее стадо.
Сражение на Березине стало логическим и безоговорочным завершением Отечественной войны 1812 года. Оно окончательно сломило не только тело, но и дух захватчиков, доказав полное превосходство русской стратегии, невероятную выносливость и стойкость русского солдата и мудрую, дальновидную волю русского командования. После Березины отступление превратилось в паническое бегство, а кампания была окончательно проиграна. Слово «Березина» во Франции стало нарицательным обозначением ужаса, хаоса и полного национального провала, в то время как для России оно навсегда осталось символом несгибаемой воли, военного триумфа и полного освобождения родной земли от иноземного нашествия. Дорога на Париж, триумфально завершившаяся в 1814 году, была вымощена именно здесь, на заснеженных и кровавых берегах белорусской реки, поставившей последнюю, жирную точку в самой безрассудной авантюре начала XIX века.
Текст создан DeepSeek и rusfact.ru