Накал. Ростислав Ищенко

---

НАКАЛ - степень свечения раскаленного тела: степень крайнего напряжения, возбуждения.

Т. Ф. Ефремова. Толковый словарь русского языка.

---

О ситуации вокруг Донецкой фильтровальной станции и заявлении Госдепа США о том, что Россия совместно с «сепаратистами» атаковала эту станцию. На сегодня администрация Трампа придерживалась и будет придерживаться тех позиций, которые оставил в наследство Обама. Потому что Трамп в состоянии сформулировать – не изменить даже, а сформулировать – свою внешнеполитическую стратегию только после того, как будет достигнут (или не достигнут) внутриполитический консенсус в США и станет понятно, что воевать со своими оппонентами всё равно придётся. Вот когда для них внутренняя ситуация окончательно прояснится, когда будет понятно, на какие уступки они должны идти или не должны идти и где они будут вербовать себе союзников – тогда они смогут определить свою внешнюю политику. Потому что внешняя политика является продолжением внутренней, а не наоборот. Если нет понимания внутриполитической стратегии, то не будет понимания и внешнеполитической. Поэтому действия Госдепа в данный момент вполне логичны. Они могли бы осуществляться немного по-другому. Европейская политическая традиция в такой ситуации – сидеть и помалкивать. Европа тоже ждёт, когда США определятся со своей стратегией – для того, чтобы, в зависимости от того, какую выработают за океаном, вырабатывать свою. Вот Европа и помалкивает. А США никогда не молчат, потому что они государство глобальное и традиция у них такая – на каждый чих что-то сообщать. Но в целом они остались абсолютно на тех же позициях, которые оставил Обама, не произошло сдвига никуда. Потому что они не знают, куда они будут двигаться. И прежние позиции просто фиксируются.

Госдеп осудил РФ по поводу фильтровальной станции – да ради бога, он и раньше осуждал. По поводу Широкина, по поводу обстрелов. Что касается собственно фильтровальной станции, то думаю, что в ближайшем будущем она не заработает, потому что все эти захваты и блокады – это следствие внутриполитической борьбы в Киеве. Это достаточно успешная попытка создать для Порошенко ситуацию жёсткого внутреннего кризиса, в котором тот вынужден будет уйти, или против него удастся вывести на улицы большое количество населения, под прикрытием которого нынешнего президента можно будет просто убрать. Это уже даже обострениями на линии разграничения нельзя назвать, потому что, допустим, энергетическая блокада – это не обострение на линии разграничения. Захват фильтровальной станции – с точки зрения её важности для обеспечения Донецка водой это, конечно, серьёзный момент, но с точки зрения общего положения на фронте это нельзя назвать серьёзным обострением. Подумаешь, заехали 30 боевиков, выгнали персонал и прекратили работу станции. До этого они периодически ходили в наступление, даже бывало, что какой-нибудь блокпост захватывали, а потом назад уходили. То есть это явление того же порядка, что происходили все эти два года. То есть ничего серьёзного не произошло – кроме того что захвачен стратегический объект, который по умолчанию не трогали ни одни ни другие, так как он работал и на тех и на других. Этот захват – попытка накалить обстановку в первую очередь на украинских территориях, показать беспомощность Порошенко, показать неспособность его к каким-бы то ни было действиям. Накал событий – это атака в первую очередь не на Донецк, а на Порошенко.

О жестокости украинских нацистов и полной их глухоте к страданиям мирных жителей Донбасса. Майдан был возможен только за счёт разжигания ненависти. Это ненависть накручивалась в первую очередь по отношению к Восточной Украине и к России. Причём эти два понятия связывались. Восточная Украина представлялась Майдану как полуоккупированная Россией, русифицированная территория, где живут украинцы, которых надо спасать от России. Вот они и пошли туда «спасать». Кроме того, киевскому правительству для того, чтобы удержаться после государственного переворота, нужен был внешний враг и опять-таки им стала Россия. Они заявили, что есть российская агрессия. На первом этапе добровольцев действительно было достаточно много, это потом они сошли на нет и начали прятаться от мобилизации, а первые месяц-полтора ещё и очереди в военкоматы стояли. И значительная часть тех, кто тогда пошёл добровольцами в армию, действительно отправились спасать Родину от внешней агрессии. Все эти позиции наложились друг на друга. И просто так потом повернуться и сказать: ребята, да мы вообще-то погорячились, давайте Донбасс с миром отпустим – уже было невозможно. Уже была занята определённая международная позиция, а другую занять Украина и не могла. Уже была занята определённая внутренняя позиция. Главное, что масса людей внутри страны были обработаны пропагандой и поставлены в такую позицию, когда кто-то жизнью, кто-то здоровьем, а кто-то благополучием пожертвовал ради высокой идеи в защиту Родины. И теперь прийти к нему и сказать «дорогой, мы тебя обманули» или «дорогой, мы погорячились и ошиблись» уже невозможно. Это ещё и люди с оружием в придачу. Они могут не понять таких ошибок. Вот украинское правительство и оказалось в ситуации, когда Донбасс вроде бы и нести тяжело, и бросить невозможно.

А то, что украинцы пытаются создать для дончан максимально дискомфортные условия, так это и издержки менталитета, и издержки гражданской войны. Высоко поднят градус ненависти. Произошло расчеловечивание оппонентов. Поэтому не только по командам из Киева, но ведь даже по собственной инициативе – и не только какие-то ужасные нацисты, но и вполне нормальные мобилизованные – от скуки периодически постреливают. Кто из пулемёта, а кто и из пушки. Понятно, что, когда происходят массированные обстрелы, когда это происходит неделю подряд – это команда из Киева. А когда звучат просто отдельные выстрелы – это местная инициатива, это кому-то стало скучно и он решил: почему бы не развлечься немножко? Первые месяцы конфликта множество роликов было в Сети (пока Украина не ввела более-менее действенную военную цензуру), когда сами же вояки ВСУ показывали, как они развлекаются, стреляя из автоматической пушки с БТР или ещё из какого-то оружия по жилым кварталам.

Гражданская война всегда бывает самой жестокой в любой стране. Человек, который пошёл воевать против какого-то внешнего агрессора, в принципе видит в нём такого же человека, как он сам. Что-то произошло, как-то государства поссорились, мы воюем, но это не моя конкретная война, не моя к тебе претензия, мне с тобой делить нечего. А когда идёт гражданская война, мы конкретно с тобой делим. Я конкретно тебя ненавижу. У нас конкретно с тобой разные взгляды, диаметрально противоположные на то, какой дорогой должно идти государство. И мы дошли до такой степени ожесточения, когда не можем договориться, не можем найти компромисс, не можем согласиться с тем, что выборы решат, кто будет определять стратегический курс государства. Мы берём в руки оружие и идём убивать противную сторону, считая, что уничтожение тех, кто мыслит не так, как мы, приведёт к благу для нашей страны. И в такой ситуации не надо никаких дополнительных команд, не надо никаких идей киевской верхушки, у которой вообще идеи отродясь не было, кроме как украсть и убежать. Вполне достаточно просто зашкаливающего уровня ненависти в самом низу.

Методички для возбуждения ненависти были прописаны задолго до немецких и тем более украинских нацистов – ещё в царствах Шумера и Аккада, в Ассирийском царстве. Как только появилось государство, появились и государственные интересы, война, и, кстати, геноцид. А раннеисторические геноциды были такие, что с ними никакой Гитлер не сравнится, он мог только мечтать о подобном. Несмотря на то, что он обладал современными технологиями, геноцид был поставлен на поток, даже с уничтожением евреев даже в одной только Германии он не справился: кто-то, но остался. А во время войн первого периода истории народы стирали с лица Земли подчистую, никого не оставалось. А действовали-то каменными, в лучшем случае медными копьями и топорами…

Об экономической составляющей донбасских процессов. Насколько важно решение России поставлять коксующийся уголь на металлургические предприятия народных республик Донбасса?

Переключение экономики и внешней торговли народных республик на Россию началось уже два года назад. С Украиной были связаны только те предприятия и те сферы деятельности, где это было предметом взаимного интереса. То есть когда, допустим, Донбасс был для Украины единственным поставщиком угля, а Украина для Донбасса – единственным покупателем угля, тогда шла торговля по линии Донбасс – Украина. А когда, допустим, «Лугансктепловоз» выпускал тепловозы, которые на Украине были не нужны и больше тоже нигде не были нужны, только в России, так Южная Осетия стала главным импортёром тепловозов в Россию. Это уже больше двух лет ни для кого не секрет. Точно так же выходили не только на российский, а и на международный рынок предприятия Донецкой области. Кстати, в своё время не в последнюю очередь с тем же Ахметовым играли в сложные игры, потому что необходимо было сохранить возможности для предприятий ДНР и ЛНР торговать на мировом рынке. По большому счёту переключение экономики произошло давно, потому что произошло переключение финансовой системы: в непризнанных государствах Донбасса давно ходит рубль в качестве, по сути дела, единственной валюты. А если у вас основная валюта рубль, то это свидетельствует о том, на кого завязана ваша экономика, на кого она замкнута. Поэтому поставки коксующего угля на какие-то предприятия Донбасса назвать судьбоносным решением невозможно.

Вывод заводов и шахт из-под украинской юрисдикции происходит решением руководящих органов ДНР и ЛНР. Когда они заставляют предприятия платить налоги в местную казну, а не в украинскую – это вывод из-под украинской юрисдикции, и постепенно этот перевод происходит. Проблема связана не с тем, что нельзя перевести предприятия в другую налоговую юрисдикцию. Если у вас люди с автоматами контролируют территорию, то вы там всё, что угодно переведёте в свою юрисдикцию, потому что вы всех знаете, всех можете «к ногтю прижать». Проблема заключается в том, что этим предприятием надо работать. А многие предприятия Донбасса были связаны либо с украинским рынком, либо с мировым рынком. Им некуда было больше продавать свою продукцию. «Лугансктепловозу» повезло – он мог поставлять продукцию России. Кому-то ещё повезло. Но значительной части предприятий был необходим выход на мировой рынок или на рынок Украины. И с этим было связано то, что их не переводили в местные юрисдикции. До тех пор, пока центральные офисы (ахметовские и другие) сидели в Киеве – платили налоги там. А предприятия за счёт этого продолжали работать на мировом рынке, потому что юридически это были не предприятия ДНР и ЛНР, против которых введены санкции, а предприятия Украины, против которых санкции не введены. Люди получали работу, людям платили зарплаты. А когда решались проблемы с выходом на соответствующие рынки, заменяющие те, которые потенциально можно потерять – по мере этого предприятия и переходили в юрисдикцию ДНР и ЛНР. Уже стали платить налоги в ЛНР и ДНР и ряд ахметовских предприятий.

Современные предприятия – это очень сложная штука с точки зрения реализации своей продукции. На рынках тесно. Если ты имеешь какой-то рынок, тебе его терять нельзя. То, что бывает, когда ты теряешь рынок – показывает Украина. Поэтому переход из юрисдикции Украины в юрисдикцию ДНР и ЛНР продолжаеся достаточно долго. Кстати, в Крыму переход в российскую юрисдикцию продолжался долго. Некоторые предприятия там по полтора, по два года оставались в украинской юрисдикции. Особенно мелкие частные фирмочки, зарегистрированные в своё время на Украине. Они продолжали работать довольно долго, выбирая: где им лучше, как им удобнее. И никто их не трогал.

О возможности признания Россией народных республик Донбасса. Признание, непризнание, полупризнание – это проблема чисто техническая, которая решается, исходя из конкретно сложившейся обстановки. Обстановка может быть очень хорошая и позволит вам признать соответствующее государство, а может быть такая плохая, что другого выхода, кроме как его признать, не останется. Например, Абхазию и Южную Осетию признали в результате военного нападении Грузии, что было, совершенно очевидно, худшим выходом по сравнению с переговорами. И Россия стремилась к переговорам, а не к войне с Грузией. Но когда война началась Абхазию и Южную Осетию признали. Как будет признаваться или не признаваться Донбасс – я сейчас сказать не могу. Если через месяц или два, послезавтра или через полгода посыплется Украина – почему бы Донбасс и не признать? Только в таком качестве? Потому что есть разные варианты. Его можно признавать в качестве нового легитимного правительства всей Украины. Можно признавать правительства конкретных регионов…

Проблема признания – это не проблема «слива» или «не слива». Россия поддерживала Донбасс изначально. Окружённые, разгромленные, выброшенные практически за границу таксисты и парикмахеры «неизвестно откуда» нашли сотни танков, сотни стволов артиллерии и уничтожили половину выступавшей против них украинской группировки. Нет сомнений в том, кто, каким образом и как им помог. Это точно были не США. И то, что ДНР и ЛНР продержались три года – тоже заслуга не США. Как и то, что в Донбасс были закачаны масса денег и ресурсов. Понятно, что в такой ситуации для того, чтобы говорить о том, что кто-то когда-то где-то кого-то собирался «слить» – надо обладать «выдающимся» политическим талантом. А когда наступит признание – это вопрос, который решается по мере возможностей и в зависимости от сложного геополитического расклада. Мы же живём не в безвоздушном пространстве. Вокруг нас масса стран, масса конфликтов, масса вещей, о которых нам надо договариваться. У нас кроме Украины, кроме Донбасса есть Сирия. У нас есть сложный переговорный процесс по Евразийскому Союзу, в который, кстати, уже включён и Китай. У нас есть сложный переговорный процесс с Европейским Союзом. А всё это – абсолютно взаимодействующие величины, и они друг на друга оказывают непосредственное влияние. Да и что радикально переменится от того, что Россия официально признает Донбасс? Ещё два мелких дипломата (или даже один) получат должность представителя в народных республиках. А в остальном – признание документов есть, торговля есть, экономическая поддержка есть, финансирование есть, практическое введение в рублёвую зону есть. Так мы признаём, что Белоруссия для нас вообще Союзное государство, а такой глубины интеграции, как с ДНР и ЛНР, которые вроде бы как не признаны – нет.