Ростислав Ищенко: Зачем они встречаются?

О встрече Лаврова с Трампом и о последующем забеге Климкина в Белый дом на фотосессию сказали и написали всё, что можно и нельзя. Причём и в России, и на Украине, и даже на Западе.

Что характерно, оценки совпали. Если, конечно, не считать того, что знаки «+» и «–» каждый расставляет, исходя из своих ожиданий и интересов. Ну, например, всеми (в России, на Украине и на Западе) признано, что Климкин выглядел как клоун. Понятно, что в Москве это было воспринято с умеренной весёлостью, на Украине злобно-трагично, а в Вашингтоне равнодушно.

В свою очередь, сам факт встречи Лаврова и Трампа был встречен американскими глобалистами гневной истерикой, на Украине преобладали похоронные настроения (США окончательно предали «молодую демократию»), в Москве при общем господстве оптимистичных оценок, часть общественности, включая некоторых экспертов, задавалась вопросом: «А зачем вообще встречаться, если изначально было известно, что ни о чём не удастся договориться»?

Вот этот последний вопрос и стоит обсудить.

В представлении обывателя дипломат – либо бездельник, за счёт казны разъезжающий по заграницам, выпивающий и закусывающий на приёмах и развлекающийся на международных форумах. Либо – монстр, одно появление которого заставляет партнёров по переговорам немедленно соглашаться на все условия.

И то, и другое мало соответствует реальному положению вещей. В целом, работа дипломата в современных условиях – тяжёлый, изматывающий, рутинный труд. Раунд за раундом, зачастую годами, нащупываются возможности сведения первоначально диаметрально противоположных позиций к компромиссному варианту.

Обе стороны переговоров (а часто их бывает не две-три, а десяток-полтора-два) всегда стремятся, чтобы компромисс был в их пользу. Никто заранее не придёт и не скажет: «Вот здесь мы готовы уступить, но только до этих пор». Как только вы это заявили, оппонент получает преимущество, так как он вам никаких уступок не обещал и от своей позиции не отступал. Теперь линия компромисса будет проходить ближе к его интересам.

Поэтому никто не хочет первым вносить компромиссное предложение. Наоборот, часто стороны умышленно идут на ужесточение первоначально заявленной переговорной позиции, чтобы вынудить у оппонента уступку в обмен на возвращение к стартовому этапу дискуссии.

Чтобы ничего не сказать, продемонстрировать партнёру готовность к конструктивному диалогу, стимулировать его к внесению предложений, но иметь возможность в любой момент сказать: «Вы неправильно истолковали наши действия. Мы совсем не это имели в виду», - дипломаты прибегают в символическим действиям, которые одновременно могут быть и намёком и уловкой.

Например, Трамп в ходе предвыборной кампании и после неё не раз заявлял, что желает улучшить отношения с Россией. Но одновременно он заявлял о своём намерении укрепить американское лидерство. Вы имели право предположить, что он желает укрепить американское лидерство, за счёт достижения с Россией разумного компромисса, но точно так же он мог иметь в виду, что он собирается улучшить отношения с Россией, за счёт того, что она безоговорочно признает американское лидерство. На самом деле он имел в виду и одно, и другое, и ещё что-то третье, а что на самом деле, он должен был решить в зависимости от складывающихся обстоятельств.

Когда-то один мой знакомый всегда выигрывал в «Морской бой». Как-то он поделился секретом своей удачливости. Он просто не размещал один корабль до самого конца игры, имея возможность поставить его даже на последнюю оставшуюся клетку. Вот примерно так же работает система дипломатических намёков. Главное заставить вас совершить однозначное действие, а затем «корабль» может оказаться на другой клетке.

Чтобы избежать обязывающих действий применяется зондаж – попытка через не участвующих в переговорах третьих лиц узнать контуры действительной позиции партнёра и степень его готовности к уступкам. Также стороны доводят друг до друга свои предложения через посредников, о которых всегда можно сказать, что их никто не уполномочивал вносить предложения. Они, мол, просто инициативу проявили, а мы здесь ни при чём.

Но так же, как нельзя окончательно продать товар, только в виртуальном пространстве (любой интернет-магазин предполагает прямой, пусть не физический, контакт с покупателем, которому должен быть доставлен товар и от которого должна быть получена оплата), невозможно без личного общения завершить переговорный процесс. В конечном итоге, всё равно кто-то должен согласовать основные положения соглашения, затем кто-то должен его парафировать, кто-то подписать и кто-то ратифицировать.

Кроме того формат личных встреч всегда используется для оценки психологической устойчивости партнёров (все люди, у всех свои слабости, человек может устать, сломаться, проявить доверчивость и т.д.), их готовности к системному отстаиванию позиции или к уступкам.

В общем, это мир, в котором то, что вчера было красным и кубическим, сегодня становится зелёным и круглым, а завтра плоским и прозрачным. Высокопрофессиональные дипломаты потому и являются штучным товаром, что они на интуитивном уровне чувствуют, что и когда можно сказать или сделать, а когда лучше промолчать или сделать вид, что не понял. Забор покрасить может каждый, а художники, уровня великого Леонардо появляются раз в столетие.

Трамп откладывает личную встречу с Путиным, поскольку предполагает, что ему будет в лоб задан вопрос, какой именно формат улучшения отношений с Россией он имел в виду. Ответив на него, он займёт определённую позицию, свяжет себя этим ответом, в то время, как Путин будет иметь возможность оценить позицию партнёра и не спеша выбрать для себя выигрышный вариант ответа. Поэтому американская сторона и предлагает встречу «на полях» форума «Двадцатки». Это не визит, не специально назначенные переговоры с жёсткой повесткой. Это просто личное знакомство. Можно не давать чётких ответов, сказать сейчас, мол времени мало и вообще мы же просто поболтать собрались, заодно лично оценить того, с кем предстоит договариваться.

Но до сих пор США имели одно преимущество. Их главный дипломат – госсекретарь (вначале Керри, а затем Тиллерсон) постоянно встречался с Путиным. Вашингтон имел возможность многократно оценить манеру общения, составить психологический портрет и подготовить своего президента к ответственной личной встрече. В то же время, в Москве о Трампе могли судить по телевизору и по информации, полученной из третьих рук, а это всегда ненадёжно.

Именно поэтому, и лишь во вторую очередь, с целью сбалансировать уровень представительства на переговорах, Москва настаивала на том, чтобы в порядке взаимности президент США также возобновил встречи с министром иностранных дел России. В конце концов, в преддверии встречи «Двадцатки», встречу Трампа с Лавровым удалось продавить. Думаю американцы решили, что грубовато-обаятельный Трамп сможет непринуждённо поболтать с грубовато-обаятельным Лавровым, с одной стороны удовлетворив пожелания Москвы (а значит можно требовать ответной любезности), с другой не дав Кремлю никаких козырей.

Очень сильно подозреваю, что сейчас в Белом доме клянут себя за наивность и доверчивость. Действительно состоялась непринуждённая беседа, в которой никто никому ничего не обещал и стороны просто мимоходом заметили, что остаются на прежних позициях. Но, во-первых, внутриполитический эффект в США, где оппоненты Трампа развернули кампанию под лозунгом «трампвсёслил», поставил администрацию в положение, когда она должна доказать эффективность своей внешнеполитической стратегии. То есть, для Трампа договорённость становится более актуальной, чем для Путина, а значит и времени на выжидание у него становится меньше, и на уступки ради компромисса он вынужден будет пойти раньше. А если эти уступки ещё и надо будет прикрыть от американского политикума, дав возможность сохранить лицо, то за это придётся заплатить отдельно (хоть и незаметно для широкой публики).

Во-вторых, Трампа поймали на давно забытой им мелочи и дополнительно поставили его в ситуацию выбора, когда ему надо либо выполнить давно данное обещание (тем самым отрезав себе путь к сохранению позиции, унаследованной от Обамы), либо отказаться от своих слов, ухудшив шансы договориться с Путиным и развязав России руки для широкого и непредсказуемого информационно-дипломатического манёвра.

Я имею в виду напоминание Трампу, данного им в ходе предвыборной кампании обещания, устранить несправедливость, допущенную Обамой в отношении высылки 40 российских дипломатов. Если Трамп дезавуирует действия Обамы, он закроет себе путь к компромиссу с глобалистами. Если поддержит их, Кто знает как, чем и когда ответит Россия. А главное, договариваться-то всё равно надо, а за подобное отступление от своих слов, потом потребуют существенных гарантий, что последующие обещания будут выполнены. А это уступки здесь и сейчас, что опять-таки усилит критику Трампа в США.

Вот так, в ходе ничего не значащей встречи, о которой заранее было известно, что никто ни о чём не договорится, американской дипломатии поставили сразу две изящные вилки, стимулирующие её к занятию определённой позиции. Это не грубый ход с высылкой дипломатов или с истерикой о «русских хакерах», выигрывающих все выборы во всём мире. Это практически незаметное невооружённым глазом лёгкое касание, изменяющее даже не расстановку фигур, а их потенциальные возможности.

Вот для этого и надо встречаться. Если, конечно, вы уверены в своих силах и министр у вас Лавров, а не Климкин.

Ростислав Ищенко