Париж и Берлин перезапускают идею Союза Угля и Стали

Как вчера сообщили мировые информационные агентства, на совместной пресс-конференции 19 февраля 2019 года министр экономики и энергетики Германии Петер Альтмайер и министр экономики и финансов Франции Брюно Ле Мэр обнародовали некий план по созданию в Евросоюзе крупных корпораций. Результат позиционируется как важный этап в реализации общей промышленной стратегии XXI века.

В качестве наглядного примера практического результата приводится создание крупного совместного франко-германского предприятия по производству аккумуляторных батарей для электромобилей. Из общей суммы расходов на реализацию проекта в 1,7 млрд евро, 1 млрд выделяет Германия и 700 млн - Франция.

На первый взгляд, тема носит чисто локальный хозяйственный характер. Политики двух стран зачем-то вынесли на всеобщее обозрение банальное межгосударственное торговое соглашение, каких каждый год заключается, мягко скажем, в товарных количествах. Однако в действительности мы стали свидетелем серьезного стратегического системного сдвига, вероятнее всего определяющего все дальнейшее развитие событий по модернизации Евросоюза как общей политической и экономической международной системы Европы.

Более того, в сущности это вообще прямой бунт Берлина и Парижа против нынешнего Брюсселя и США. Всего неделей ранее, 13 февраля, Еврокомиссия заблокировала проект слияния корпорации Siemens (один из крупнейших германских концернов) и французского машиностроительного гиганта Alstom. По мнению чиновников ЕК, в результате появится абсолютно доминирующий на европейском рынке монстр, способный нарушить принципы свободной конкуренции. Однако правительства двух ведущих экономик ЕС с такой постановкой вопроса не согласились и оперативно разработали собственные правила, прямо обходящие полномочия Еврокомиссии.

Идея создания европейских мегакорпораций далеко не нова. Строго говоря, она вообще никакой новизны не имеет. Таковым уже является, например, "европейский" Airbus (годовой оборот свыше 66 млрд евро, чистая прибыль на 2017 год - 2,87 млрд, чистые активы 111,13 млрд евро, число сотрудников 129,5 тыс. человек), одна из двух крупнейших авиастроительных компаний в мире.

Формально его штаб-квартира дислоцирована в Тулузе, Франция, но фактически деятельность охватывает не только все европейские, но и практически все страны мира вообще. Также можно вспомнить British Petroleum (8 место в рейтинге ТОР500 крупнейших НТК мира) и RoyalDutchShell (10-я позиция), обе из области добычи и переработки нефти. GlaxoSrnith-Kline PLC (Британия, фармацевтика, 13-я позиция), Total (Франция, нефтепереработка, 25-я позиция). Nokia (Финляндия, телекоммуникации, 30-я позиция). Nestle (Швейцария, продукты питания, 34-я позиция) и целый ряд других, включая упомянутые выше Siemens с Alstom.

Другой вопрос, что все они сложились сами по себе, в рамках действующих национальных юридических моделей и существовали, как многоглавые драконы, подчиняясь разным нормам разных стран. Нынешняя франко-германская инициатива подразумевает не просто создание еще одной мегакорпорации, речь идет о публичном официальном согласии правительств обеих стран унифицировать национальное законодательство с целью формирования реального общего экономического пространства.

Именно таким изначально задумывалось Европейское объединение угля и стали, на момент своего основания в 1952 году. На первом этапе предполагалось создать единый юридический фундамент, на основе которого следующим шагом должны были возникнуть надгосударственные органы управления, берущие на себя полномочия национальных правительств с последующим их роспуском за ненужностью. Таким образом, в итоге авторы рассчитывали произвести юридическое слияние участников Объединения в единое унитарное государство. С общим законом, общими управляющими и силовыми структурами, едиными деньгами, армией и всем прочим.

Однако Лондон и Вашингтон увидели в этом для себя серьезную стратегическую угрозу, потому приложили много сил для блокирования франко-германской инициативы и ее превращения в тот тупиковый колхоз, которым Евросоюз в итоге стал сегодня. Формально он тоже союз с общими законами и экономикой, но при этом европарламентарии никого, кроме себя, не представляют, а общие законы ЕС слишком часто национальными правительствами не соблюдаются.

Пока Запад сохранял хотя бы видимость единства и имел пространство для внешней экономической экспансии, такое положение дел оставалось стабильным, хотя и вызывало растущий ком политических и финансовых проблем, особенно взросших в результате двух ускоренных "расширений на восток".

Сегодня мир изменился. Структура ЕС утратила адекватность внешним условиям. США и Европа больше не друзья друг другу, и даже не партнеры, а, скорее, конкуренты. При этом США все еще претендуют на статус метрополии, пытающейся выколачивать колониальную ренту. С экономикой – непонятность. Крупные корпорации формально есть, но кому они принадлежат, и чьи интересы учитывают – сам черт ногу сломит. Особенно наглядно это проявилось в историях с американским принуждением Total уйти из Ирана и ряде других, не менее одиозных событий.

Окончательную точку в процессе сохранения нынешнего Брюсселя поставил Brexit, вынудивший обслуживавшийся в Великобритании "европейский" капитал задуматься над вопросом "чьих будете". Судя по направлению и масштабу его перебазирования на протяжении последних месяцев, свой выбор деньги сделали в пользу Континента.

Но это же обострило главную системную проблему. Как официальное юридическое лицо Евросоюз есть, но геополитической субъектностью он явно не обладает. Прежде всего, ввиду непонятности вопроса – так чьи же в Европе корпорации? Они европейские или, как, например, химический концерн BASF, который в немецком Людвигсхафене имеет только штаб-квартиру, тогда как свыше 40% прибыли и больше половины его промышленных мощностей приходится на США?

Таким образом, опубликованный 19 февраля франко-германский план реформ фактически знаменует собой начало того самого процесса глубинной модернизации ЕС, о котором на протяжении более пяти лет так много говорили политики и журналисты. В сущности, это уже первый практический шаг в создании той самой "Европы двух скоростей", которую анонсировала Ангела Меркель. Он сочетает в себе французские взгляды на принципы разделения рисков и германский подход к соблюдению финансовой дисциплины.

И самое главное – нынешний европейский стабилизационный механизм, считающийся, и даже официально называющийся, Центральным банком ЕС, преобразуется в полномасштабный европейский валютный фонд.

В процессе преобразования заявлены шесть первоочередных шагов. Национальные банковские системы понижаются в статусе. В качестве пряника сокращается доля находящихся на их балансах национальных суверенных долгов. Они переходят на ЕВФ. К нему прилагается "немецкий" кнут в виде реформирования и ужесточения системы штрафов за нарушение финансовой дисциплины. В особенности, строго новая структура намерена препятствовать росту государственных расходов выше уровня роста национальных ВВП.

То есть жить за счет дефицита бюджета больше не получится. Все долги, с учетом греческого опыта, пройдут реструктуризацию. У ЕВФ появится собственный стабилизационный фонд для купирования будущих возможных кризисов. Все нынешние финансовые активы пройдут через строгий аудит с целью повышения их безопасности. Ну, и в конце – полное реформирование юридических мониторинговых институтов еврозоны для повышения их эффективности как общего дисциплинирующего механизма союза.

В случае успеха, а Париж с Берлином на него серьезно рассчитывают и имеют достаточно высокие положительные шансы, новое объединение действительно станет фундаментом для полной пересборки Евросоюза по совершенно новым правилам. Очень похоже, что как раз в рамках тех самых "двух скоростей", то есть единого государства как ядра и всех прочих внешних стран, заключающих с ним всеобъемлющие партнерские соглашения. Какими бы они в итоге ни стали, уже сейчас понятно, что нынешней ЕСовской вольнице и брюссельскому бардаку приходит явный конец.

Другой вопрос, что франко-германский успех явно не гарантирован. Как минимум, он создает существенную угрозу перспективным планам США по сохранению доминирования в новой геополитической реальности XXI века. Кроме того, ожидающиеся условия партнерских отношений вряд ли будут с радостью встречены правящими элитами стран, особенно, восточноевропейскими лимитрофами, оказавшимися в категории "второй скорости".

Как минимум они лишаются доходов из центральных фондов ЕС, формирующих изрядную часть их бюджетов. А кто же по доброй воле откажется от таких денег? Кроме того, новые "немецкие" правила финансовой дисциплины поставят перед лимитрофами, особенно восточно-европейскими, сложный вопрос пересмотра состава и объема социального договора с собственным населением.

Уже только эти два фактора обуславливают серьезное сопротивление запущенной инициативе. Наверняка позднее всплывут и другие. Наверняка проблемы возникнут с Лондоном и Варшавой, которые в собственных шкурных целях не преминут воспользоваться "народным возмущением" к своей пользе. Хотя и разной, как по смыслу, так и по направлению.

В любом случае берлинская пресс-конференция двух "экономических" министров стала эпохальной и запустила сложнейшую интригу, на протяжении как минимум текущего года решительным образом предопределяющую как внутриевропейскую политику, так и геополитическую партию с участием ЕС.

Единственное, что тут можно констатировать сейчас, франко-германский успех нам выгоден, так как он неизбежно сделает Европу значительно более стабильным, предсказуемым и даже, с определенными оговорками, дружественным России партнером. Хотя бы по причине значительности совпадения взаимных экономических, а, по большому счету, и геополитических интересов. Но как все пойдет – покажет только время. Главное, что лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся.