Победятлы. Роман Носиков о холуях, что запрещают нам праздновать День Победы

Есть такие существа, которые любят слетаться на счастливых и что-то празднующих сограждан. Слетятся и, усевшись поудобнее, долбят их в голову клювом. 

Они долбят День космонавтики, долбят Пасху и Крещение. Но особенно они любят долбить своими клювами День Победы. Именно эта историческая вершина русского народа вызывает их наибольшее вдохновение.

Победятлы.

Каждую весну, еще с апреля, стаи победятлов начинают собираться в стаи и кружить над головами, оглашая округу предварительным курлыканьем. Числу к седьмому они окончательно приземляются на темечко к согражданам и принимаются долбить. 

«Дык-дык-дык! Парад Победы надо отменить. Праздновать нечего. Упал самолет, это результат всей нашей истории. Нет никаких побед, только катастрофы. Чего праздновать? Стыдно-то как. Стыдно! Дык-дык-дык!»

«Тук-тук-тук! Парад Победы надо отменить. Ведь в 1945-м один тиран победил другого. Чего тут праздновать? Оккупировали Европу. Стыдно перед Европой».

«Бах-бах-бах! Парад Победы надо отменить. Ведь были такие жертвы! Чем вы гордитесь? Что вы такое «можете повторить»? Чему радоваться? Стыдно должно быть! Стыдно! Вот победили бы фашистов без жертв, как французы!»

«Тыщ-тыщ-тыщ! Парад Победы надо отменить. Девятое мая — искусственная дата. Капитуляция была подписана 8-го, а Сталин специально сделал не как у нормальных стран, скорбно отмечающих окончание войны в Европе. Чему радоваться? Стыдно должно быть!»

Эти приватизаторы стыда всегда готовы щедро делиться с нами продуктами своей стыдливости взамен на послушание и покорность. 

Эти пернатые Фомы Опискины готовы всю Россию застыдить до состояния села Степанчикова. Установить в ней тиранию самозваной интеллигенции (самозваной потому, что интеллигент не может не знать Достоевского, а они не знают). И поставить лапотную, по их дурацким поверьям, Россию (дурацким потому, что с Россией они в жизни не сталкиваются и ничего о ней не знают, питаясь исключительно сплетнями себе подобных) на службу по настоящему достойному делу — угождению Просвещенному Западу. От которого, по их дикарскому мнению (дикарскому потому, что Запада они не знают тоже), исходит сияние цивилизации и прогресса. 

И это было бы просто смешно, если бы не одно «но».

Бетховен на гармошке

Девятого мая 2014 года в Мариуполе безоружных русских людей, собравшихся на праздник, расстреляли люди со свастиками. С тех пор люди со свастиками — хозяева в Мариуполе.

А за несколько дней до этого люди со свастиками заживо сожгли полсотни русских людей в Одессе. И стали хозяевами Одессы.

У людей со свастиками теперь, как и у нас, свои «майские праздники». Только у нас это День Труда и День Победы. А у людей со свастиками — сожжение людей в Одессе и Мариупольский расстрел.

И вот тут-то победятлы — не против.

Тут уже они не против насилия. Не против оружия. Не против свастик и военной формы, танков и пулеметов, «коктейлей Молотова» и детских лагерей «Азовец». Они не против всего того, что им так неприятно у нас, если это направлено против нас.

Они не против того, чтобы «Русский мир был остановлен ценой уничтожения некоторого количества низкокачественного человеческого материала». В переводе на русский это означает: «Настоящие Люди вправе убить забывшего свое место унтерменша».

«Унтерменши», «низкокачественный материал» — это мы. Наши дети. Поэт Вадим Негатуров. Кира и Кристина из Горловки.

А «высококачественный материал» — это сотник Мыкола, «вротбравый» Ляшко, борец за трезвость Петр Алексеевич и так далее. Тогда как сын и отец Байдены и прочие — это и вовсе «Настоящие Люди».

Призрак «исключительной нации» — тот самый, который наши предки загнали в мир иной в 1945-м, — обрел плоть, рыскает вдоль наших границ, захватил Украину, строит укрепления, ведет обстрелы, проводит репрессии. Пытается поставить нас на место. Загнать в берлогу.

Речь идет не просто об интересах, безопасности или правах человека. Нет, речь — о порядке вещей. Все снова, как тогда.

Этот «порядок вещей» мы вновь нарушаем — своим существованием, поведением, самооценкой. Мы отказываемся знать свое место. Мы для них — вызов.

Они всегда приходят к нам, чтобы показать наше место. А мы всегда убеждали их в том, что наше место мы определяем сами.

Кто же такие каркающие победятлы? Да это те, кто с их «порядком вещей» согласен. Они действительно полагают, будто нам это не по чину — летать в космос, праздновать Пасху, гордиться Днем Победы. Это обижает и вызывает гнев Настоящих Людей.

С их-то точки зрения, 9 мая 1945 года и вправду произошло нечто немыслимое и нелепое: крестьянские дети в портянках и немытых сапожищах с гармошками (Боже, какой стыд! В страну, породившую Баха и Бетховена, — с гармошкой!), не разуваясь, не ломая шапок, не кланяясь и даже не здороваясь, пришли и уничтожили порожденное Европой Зло.

Не спрашивая ни у кого разрешения. Никому не подчиняясь. Самостоятельно решая, как все должно быть, а чего быть и вовсе не должно.

И что самое ужасное для победятлов — именно этим вот победителям до сих пор приходится быть благодарными за всеобщее избавление. 

А ждали-то — американцев. Англичан. Французов. Надушенных, утонченных, холеных, в носках. Чтобы не стыдно было признать их за господ.

Оказалось вдруг, что крестьянским детям в портянках вся эта дворня — слуги, лакеи, приказчики, подпевалы — не нужна. Они судили по себе и видели вокруг свободных и равных людей. И лишали их простого человеческого счастья — прислуживать сильному Господину.

Счастье Гнилоуста

Холуйство способно завести человека очень далеко. Желание пристроиться к хорошему барину, носить красивую ливрею, облизывать дорогие тарелки, доедать вкусные объедки, хвастаться господской болезнью приводит к преступлению столь же надежно, как жажда власти и денег. Федор Михайлович и это знал. Но они, напомню, не читали Достоевского.

Холуй всегда принимает ту сторону, которая обещает реализацию его холуйской жизни. То есть сторону Господина: цивилизованных европейцев, носителей бремени белых, арийцев, «исключительной нации».

Народ, который никому не слуга и никому не господин, для них штука бесполезная. Такой не участвует в «порядке вещей». Бросает ему вызов.

Кроме того, к свободе не полагается ни красивой ливреи, ни вкусных объедок. К свободе прилагаются сапоги, гимнастерка и гармонь. Хочешь гармонь? Хорошая, трофейная. Бери!

Но холуй не хочет гармонь. Он не хочет гимнастерку и сапоги.

Все, что может бросить холуй такому в ответ, — это обвинение в варварстве и в каком-то таком уникальном рабстве, которое проигрывало бы его холуйству в эстетике и дизайне, как ватник проигрывает ливрее в презентабельности. 

Ватники. Вот. Слово найдено.

«Ватники! Вы гармонь у европейца стащили!!!»

Победятлы на службе у «исключительной нации» снова нашли себя. Они совмещают служение Господину с реализацией собственных психологических потребностей — тиранствовать от имени морали.

Что получилось бы, устройся Фома Опискин работать на «Радио Свобода»? Грима Гнилоуст.

Именно его мы и видим тут каждую весну. Решающего свои личные психологические проблемы и господские задачи. Пытающегося довести нас до немощи и потери гордости, до состояния покорной добычи. До уровня людей, забывших, что такое долг.

А что же мы? Мы, меж тем, не просто «можем повторить». Мы — должны повторить. И платеж по этому долгу — все ближе.

Ибо если не платить по таким долгам, то зачем нас спасали предки?