Две России

---

Чем характеризуется уровень развития страны? Многие, не задумываясь, скажут: среднедушевыми экономическими показателями, прежде всего, величиной ВВП на душу населения.

Для тех, кто любит рассуждать об отсталости царской России, это последний и решающий рубеж обороны. В ответ на внушительный перечень успехов и достижений Российской империи они начинают рассказывать, насколько меньше был ее среднедушевой ВВП и сколько чугуна выплавлялось в среднем на душу населения по сравнению с самыми передовыми странами мира. На первый взгляд это кажется убедительным, однако не все так просто.

Если заглянуть в учебник статистики, то можно узнать, что средними величинами надо пользоваться с осторожностью, они не всегда пригодны и иногда могут дезориентировать. Средние показатели можно использовать только в однородных совокупностях, где они показывают типичную, характерную величину изучаемого признака. Но в разнородных совокупностях таких типичных величин может быть несколько – у каждой части своя. В этом случае средняя величина не выявляет, а искажает общую картину. Вместо типичного признака она показывает такой, который не характерен ни для одной из частей совокупности, и создает неправильное представление об изучаемом объекте.

Например, не составляет труда рассчитать средний возраст всех, кто в данный момент находится на территории детского сада. Но это разнородная совокупность: там будут маленькие дети-воспитанники и будут взрослые сотрудники, а возможно и кто-то из родителей. Если же судить по их среднему возрасту, можно подумать, что садик заполнен подростками. :) То есть при таких подсчетах мы получаем показатель арифметически правильный, но бессмысленный и вводящий в заблуждение. Чтобы правильно описать садик, нам потребуется не одна средняя величина, а две – для детей и для взрослых по отдельности.

Возьмем данные о среднедушевом ВВП по состоянию на 1913 год из последней (2018 года) редакции наиболее известных оценок исторического развития мировой экономики – проекта Мэддисона. [1] После смерти самого А.Мэддисона (1926-2010) работа над уточнением его данных продолжается в Гронингенском университете (Нидерланды). В редакции 2018 года показатели впервые рассчитаны в ценах 2011 года вместо цен 1990 года, которые использовались в прежних редакциях. При этом все страны в любой исторический период по-прежнему рассматриваются в постоянных границах 1990 года.

В 1913 году среднедушевой ВВП Аргентины составлял 6 505 долларов в ценах 2011 года, а Италии лишь 2 728 долларов, то есть в 2,4 раза меньше. Казалось бы, Аргентина была гораздо более развитой страной, чем Италия. Однако высокотехнологичную по тому времени продукцию, броненосные крейсера типа «Джузеппе Гарибальди», Аргентина заказывала в Италии, а не наоборот.

В чем тут дело? А в том, что в Италии есть промышленно развитый Север и отсталый Юг. Разница между ними даже сейчас велика, а 100 лет назад она была огромной. Усреднение их показателей изображает тогдашнюю Италию как бедную и отстающую от передовых экономик страну. Однако на самом деле она обладала крупным сектором высокоразвитой по тем временам промышленности, который и определял реальный уровень ее развития и роль этого государства в тогдашнем мире. Италию, как и детский садик из нашего примера, одной средней описать не получится, нужно две. Кстати, среднедушевой ВВП России (в границах СССР на 1990 год) по тем же оценкам был даже немного выше, чем в Италии – 2 825 долларов.

Возьмем Южно-Африканскую Республику. В не столь давние времена апартеида там умели делать атомные бомбы и впервые в мире провели успешную операцию по пересадке человеческого сердца. Этим и определялся уровень развития страны, а не тем, сколько зулусов народилось в бантустанах, снижая среднедушевые показатели.

В странах где существует многоукладное хозяйство, уровень развития характеризуется не среднедушевыми показателями, а масштабом и уровнем современного передового сектора экономики. Для колониальных империй конца XIX - начала XX века наличие патриархальных территорий, которые контролируются из этого центра, было дополнительным бонусом, дополнительным источником разного рода ресурсов, но вовсе не количество и состояние этих территорий определяло уровень развития метрополии. Для анализа ситуации в таких странах передовой и отстающий секторы экономики нужно рассматривать по отдельности.

Когда Россия присоединила Кавказ и Среднюю Азию, США половину Мексики, а, к примеру, Австро-Венгрия Боснию и Герцеговину, их среднедушевые показатели понизились. Но разве они сделали при этом шаг назад в своем развитии? Это очевидный абсурд. Их экономически развитое ядро нисколько не пострадало, а достигнутое страной положение в мире определяется именно им. Расширение патриархальных территорий, подконтрольных империям XIX – начала ХХ века, не подрывало их развитие, а расширяло имеющийся для него потенциал, что и объясняет стремление к колониальной экспансии.

Если мы говорим о Российской империи начала ХХ века, нам тоже необходимо помнить, что это не была равномерно бедная и отсталая по сравнению с Западной Европой или Северной Америкой страна, как можно подумать, если судить по средним показателям. На одной территории сосуществовали две разные России. Одна – это крупная высокоразвитая европейская держава с европейским образом и уровнем жизни, где строили линкоры, получали Нобелевские премии, создавали великие произведения литературы и искусства. А рядом с ней находилась патриархальная деревенская Россия, живущая натуральным или полунатуральным хозяйством. Бессмысленно делить на души ее населения продукцию современного сектора экономики, например, сталь – эти души почти не участвовали ни в производстве, ни в потреблении такой продукции, почти не имели к ней отношения.

Почти – потому что небольшую часть своего урожая крестьяне все-таки продавали, покупая взамен товары городской промышленности. И.В.Сталин приводил данные академика В.С.Немчинова, согласно которым до революции товарность бедняцких и середняцких хозяйств составляла лишь 14,7%. [2] Мера их участия в работе современной рыночной экономики была еще меньше, поскольку часть вырученных от продажи сельхозпродукции денег тратилась на уплату податей.

Нелепо сравнивать несравнимое – среднедушевые показатели всей Российской империи с показателями одних лишь европейских метрополий. Жители колониальных индийских, индокитайских и африканских деревень не учитываются в количестве душ, на которые делится ВВП или промышленное производство их империй, а население башкирских, кавказских или среднеазиатских деревень включается в общую численность населения России. Да и русская деревня, лишь недавно избавившаяся от крепостного права, недалеко ушла от них по своему развитию. (К слову сказать, Алжир считался не колонией, а частью метрополии Франции, однако его население не учитывается в подсчетах ее исторических среднедушевых показателей).

В силу специфики географического положения и исторического развития России огромные территории с патриархальным экономическим укладом не были отделены морем, как колонии европейских стран, от центров современного высокоразвитого хозяйства. Эти центры создавались и росли прямо посреди таких территорий, которые по уровню своего развития и по своим функциям в экономике фактически играли роль внутренней колонии, особенно во времена крепостного права. Наши аналоги европейских метрополий и колоний так же, как и у них, различались образом жизни и экономическим укладом, но не были четко разграничены географически, а существовали рядом и вперемежку.

Есть ли море между метрополией и управляемыми ею патриархальными территориями, и какой именно язык является родным для населения таких территорий – это совершенно несущественные обстоятельства для оценки уровня развития метрополии, то есть современного сектора экономики и общества, определяющего место государства в мире. То, что патриархальное население России располагалось вблизи центров цивилизации, окружало их и в значительной степени принадлежало к той же нации, что и их жители, давало даже немалые преимущества, когда наша страна после отмены крепостного права вступила на путь современного развития. Это один из факторов, обусловивших бурный рост экономики пореформенной России, когда бывшее крепостное крестьянское население стало сначала понемногу, а потом все быстрее вовлекаться в процессы модернизации страны.

Давно известен такой тезис, что показатели Российской империи надо сравнивать с показателями не метрополий Запада, а их империй целиком, включая население колоний. Определенная логика в этом есть. Если жители колоний были достаточно хороши, чтобы подчиняться законам и чиновникам метрополии, платить налоги в казну метрополии и даже умирать за нее на полях сражений в Европе – они достаточно хороши и для учета в ее экономической статистике.

И все-таки в этой логике имеется изъян. Мы уже знаем, что усреднение показателей современного и патриархального секторов экономики, как и всякое среднее между разнородными величинами, бессмысленно. Получившийся результат зависит от исторически случайного соотношения между численностью населения, занятого в современном секторе экономики и в патриархальном хозяйстве. Страны, которым досталось мало или вовсе не досталось колоний будут выглядеть выигрышно по сравнению с колониальными империями. Вот только Германия, например, вместо того, чтобы радоваться своим высоким среднедушевым показателям по сравнению с Британской и Французской империями, мечтала их понизить, разжившись колониями. :)

Гораздо более логично сравнивать только современный сектор экономики разных стран, который играет главную роль при определении достигнутого ими уровня развития. Об этом писал еще В.И.Ленин. [3, гл. VIII] Но он предлагал брать для сравнения с Западной Европой одни лишь промышленные губернии России, а ведь в них тоже немалая часть населения была занята в патриархальном полунатуральном хозяйстве. В то же время в других губерниях были свои промышленные и коммерческие центры, которые в этом случае выпадают из сравнения.

Правильнее выделять современный сектор экономики не по географическому, а по социально-экономическому принципу. Тот же Ленин, например, рассматривал в качестве признака перехода к современному укладу развитие товарного производства – в отличие от преимущественно натурального патриархального крестьянского хозяйства. Если говорить о конце XIX – начале ХХ века, с таким делением можно согласиться. С этой точки зрения к современному по тому времени сектору российской экономики относились все те, кто был вовлечен в товарно-денежные отношения и жил не натуральным (или в основном натуральным) хозяйством, а работал на рынок. Это занятые в промышленности, транспорте, торговле и сфере услуг, а также в товарном сельскохозяйственном производстве.

Не претендуя на высокую точность, можно сделать примерную оценку распределения населения и ВВП России между современным и патриархальным секторами ее экономики.

По состоянию на 1 января 1914 года население Российской империи составляло 165,7 млн. человек, в том числе 30,6 млн. человек городского и 135,1 млн. человек сельского населения. [4]

В 1913 году 75% населения было занято в сельском хозяйстве и 25% во всех остальных отраслях (9% в промышленности, еще 9% в торговле, 2% на транспорте и в связи, 1% в социальной сфере – науке и культуре, образовании и здравоохранении, и еще 4% во всех остальных сферах деятельности, от государственного управления до жилищно-коммунального хозяйства). [5, с. 459] Эти 25% населения, то есть примерно 41,4 млн. человек, которые не вели натуральное хозяйство, а жили и работали в системе товарно-денежных отношений, можно в первом приближении полностью отнести к современному на начало ХХ века сектору российской экономики. Среди занятых сельским хозяйством к нему относилась только часть населения – те, кто вел товарное производство на постоянной основе и в заметных масштабах. Это, безусловно, помещики, но их численность была невелика. И это так называемые «кулаки», которые в 1913 году составляли 12,3% населения, то есть примерно 20,4 млн. человек. [6, Таблица 2]

Итого население «современной» по тогдашним меркам России составляло в 1913 году примерно 61,8 млн. человек – заметно больше Франции (39,6 млн. человек) или Великобритании (45,6 млн. человек с Ирландией), но поменьше, чем в Германии (67,8 млн. человек).

По объему промышленного производства (8,2% мирового выпуска) Россия 1913 года уступала Германии (14,8%) и Великобритании (13,6%), но превосходила Францию (6,1%). [7, p. 296] Во время царствования Николая II Россия прочно вошла в пятерку наиболее развитых стран в отношении уровня развития науки, научно-технического образования и «высокотехнологичных отраслей промышленности». [9, с. 50] Между 1904 и 1914 годами Россия (вместе с США) стала мировым лидером в области технического образования, обойдя Германию. [8, с. 46] Великие русские ученые и деятели культуры внесли огромный вклад в развитие мировой цивилизации. То есть как по своей величине, так и по своим экономическим, научным и культурным достижениям «современная» Россия 1913 года, «метрополия» Российской империи, разбросанная по всей огромной территории страны, от Варшавы и Гельсингфорса до Владивостока и Петропавловска, представляла собой большую развитую европейскую державу.

В то же время остальные 103,9 млн. человек, которые в основном жили натуральным хозяйством, составляли патриархальную Россию, которая до отмены крепостного права играла роль своего рода внутренней колонии.

Надо сказать, что царская Россия быстрыми темпами проводила модернизацию этого гигантского сектора, унаследованного от прошлой исторической эпохи. Как отмечал П.Грегори, аграрный кризис 1870-х – 1880-х годов был преодолен в последующий период. Средний рост сельскохозяйственного производства составлял 2,55% в год, что вдвое превышало рост численности населения, который составлял 1,3% в год. [9, с. 34] При этом потребление зерна в крестьянских хозяйствах росло в 3 раза быстрее, чем сельское население [9, с. 36]

За полвека после отмены крепостного права в полтора раза выросла средняя урожайность зерновых. Каждые несколько лет урожайность обновляла исторические рекорды. В 1887, 1893, 1894, 1904, 1909 и 1913 годах предыдущие максимумы были превышены и фиксировалась новая самая высокая урожайность за всю предшествующую историю. Даже военный 1915 год «не дотянул» до абсолютного дореволюционного рекорда урожайности всего 0,1 ц/га. Интересно, что средняя урожайность зерновых за 5 последних лет правления Николая II (1912-1916), из которых 3 года были военными, выше, чем за 5 последних лет правления Сталина (1948-1952), которые все были мирными. [10] Не намного – 7,84 ц/га против 7,50 ц/га, но ведь сколько времени прошло, какие перемены произошли в советском сельском хозяйстве – коллективизация, механизация и т.п., а стабильный рост урожайности в царской России сменился после революции почти 40-летним застоем.

Благодаря подъему русского сельского хозяйства, после «Царь-голода» 1891/92 годов в России не было случаев массовой голодной смертности вплоть до установления советской власти (случались только эпизоды нехватки продовольствия в тех или иных местностях в неурожайные годы). [11]

Особенно быстро пошел процесс модернизации села после начала «столыпинской» аграрной реформы. Например, продукция сельскохозяйственного машиностроения с 1900 до 1913 года выросла в 5 раз! [12, с. 40, 144] Выдающийся знаток аграрной экономики А.В.Чаянов писал: «Крестьянское хозяйство 1917 года не то, каким было крестьянское хозяйство 1905 года. Иначе обрабатываются поля, иначе содержится скот, крестьяне больше продают, больше покупают. Крестьянская кооперация покрыла собою нашу деревню и переродила ее». [13]

И все-таки патриархальная сельская Россия, унаследованная от времен крепостного права, была такой огромной, что к 1913 году она еще не была интегрирована в современное хозяйство и оставалась в экономическом отношении другой страной по сравнению с Россией городской и даже с товарным сектором агарной экономики. Поэтому усреднение ее экономических показателей с показателями высокоразвитой России того же времени дает бессмысленные результаты, как и любое усреднение разнородных величин. Патриархальную Россию начала ХХ века можно сравнивать только с аграрными экономиками того же времени – колониями или странами, где современный сектор играл незначительную роль.

Попробуем очень приблизительно оценить экономические характеристики двух Россий – современной и патриархальной.

В справочнике «Россия. 1913 год» приводятся данные С.Г.Струмилина и М.Фалкуса о структуре народного дохода России в 1913 году. Они довольно близки между собой. На долю сельского хозяйства приходилось от 54 до 55,7%, остальное давали другие отрасли. [14, с. 35, Таблица 3] В свою очередь по данным академика В.С.Немчинова, которыми пользовался И.В.Сталин, половину производства зерновых обеспечивали крупные хозяйства – помещичьи и кулацкие, а другую половину крестьяне-середняки и бедняки. [2] Если применить эту пропорцию ко всему сельхозпроизводству, то вклад современной и патриархальной его части был примерно одинаковым.

Тогда получается, что в целом современный сектор экономики России с его примерно 61,8 млн. человек (37,3% населения) обеспечивал около 72,6% ВВП страны, а на 103,9 млн. человек патриархального населения (62,7%) приходилось около 27,4% ВВП. Оценка, еще раз подчеркну, очень приблизительная. Но она позволяет вместо бессмысленного показателя среднедушевого ВВП по всей России (2825 долларов) получить показатели для ее составных частей, для двух разных Россий 1913 года – развитой и патриархальной.

Исходя из этих соотношений и исторических оценок ВВП в рамках проекта Мэддисона, для современного сектора экономики России  ВВП в 1913 году составлял около 5 500 долларов на душу в ценах 2011 года (Германия – 5 587 долларов, Франция – 5 169 долларов). То есть 60-миллионная «современная» Россия в начале ХХ века не только по масштабу, но и по среднедушевым показателям экономического развития представляла собой одну из ведущих стран «первого мира».

Это объясняет давно известный факт, что уровень жизни городского населения России соответствовал самым экономически развитым странам мира. Например, по расчетам академика С. Г. Струмилина, если учитывать уровень цен, дешевизну потребительской корзины, реальная зарплата рабочего русской промышленности в 1913 году (около 25 рублей в месяц, включая натуральное вознаграждение) была второй в мире и составляла около 85% от реальной зарплаты рабочего США.  [15, с. 95-96] Уровень жизни представителей других отраслей и профессий, которые работали в современном секторе экономики и получали свои доходы в денежной форме, с учетом уровня цен также был высоким по тем временам. Например, средняя зарплата железнодорожников в 1913 году составила 37,9 рублей в месяц, [16, Глава 21] в полтора раза выше, чем у промышленных рабочих; среднее жалование служащих промышленных предприятий – 88,2 рублей в месяц, [17] в три с половиной раза выше, чем у рабочих, и т.д.

В то же время в патриархальном секторе экономики России среднедушевой ВВП составлял примерно 1235 долларов в ценах 2011 года. Это, естественно, несопоставимо с современным сектором российской экономики или с развитыми европейскими странами, и все же выглядит достойно на фоне других преимущественно аграрных стран того времени: в Китае ВВП составлял 881 доллар, в Бразилии – 724 доллара на душу населения. То есть даже патриархальное хозяйство русского крестьянства в определенной степени воспользовалось плодами экономического прогресса за полвека после отмены крепостного права. Не говоря уж о том, что этот сектор быстро вовлекался в современную экономическую структуру мощными процессами модернизации.

После отмены крепостного права пореформенная Россия начала с крайне низких стартовых позиций, но за 56 лет своего существования добилась выдающихся успехов во всех сферах экономического и социального, научного и культурного развития. В том числе к началу ХХ века Россия сумела создать обширный современный сектор экономики и общества, фактически крупную современную высокоразвитую европейскую страну, и успешно проводила модернизацию патриархального сектора, унаследованного от времен крепостного права. Россия смогла обеспечить условия жизни, характерные для государств «первого мира» того времени, примерно для 60 миллионов своих жителей, то есть в не менее массовых масштабах, чем другие ведущие европейские нации. За всю советскую историю больше не было такого, чтобы десятки миллионов наших соотечественников жили в материальных условиях, соответствующих лучшим мировым образцам того же времени, не говоря о правах и свободах, которыми они пользовались. И это только часть (не самая страшная, но наглядная) той огромной цены, которую русский народ заплатил за великую историческую глупость – когда он допустил сначала уничтожение царской власти, а потом еще и установление власти большевиков.