Россия и нахлебники

---

Недавнее интервью Владимира Путина программе «Вести» немало всполошило ближайших соседей — президент России прямо заявил, что при распаде СССР бывшие союзные республики были обязаны вернуть земли, подаренные им русским народом.

Честно говоря, идея этой статьи задумывалась уже давно, однако именно интервью президента России стало той логической точкой, которой так не хватало для осмысления.

Оглядываясь назад, сегодня можно достаточно четко отследить стратегию Кремля по отношению к соседям, но началась эта стратегия задолго до пятидневной российско-грузинской войны в Южной Осетии. Фактически она была озвучена Путиным в речи на конференции по безопасности в Мюнхене, но ухмыляющиеся тогда в зале месье и фрау просто не поняли, что Россия изменилась — и теперь уже окончательно.

Еще меньше это поняли в соседних постсоветских странах, что и сыграло свою роль в дальнейшем.

Сегодня, глядя на межгосударственные конфликты с точки зрения российской стратегии, невозможно не заметить несколько очень важных вещей, влияющих на все постсоветское пространство. Сейчас это очень характерно отображается в армяно-азербайджанском конфликте, но до него был целый ряд подобных конфликтов в других странах, начиная с Приднестровья и Абхазии и заканчивая войной Украины в Донбассе.

Итак, первый важнейший фактор — это утрата императива. Если толковать этот термин в привычном философском контексте, то императив означает приказ самому себе, некую внутреннюю необходимость, накладываемую ментальностью, традициями и границами личной свободы.

В политическом плане это утрата принадлежности к Империи и жгучая необходимость компенсировать эту утрату чем-то более значимым. А чем проще всего компенсируется утрата принадлежности к огромному социуму и великой истории? Естественно, принадлежностью к другой истории и к другому социуму — но поиск этой принадлежности всегда проходит через поиск национального самосознания.
А поскольку формулировка национального самосознания современным элитам просто не по зубам, это все превращается в национализм, причем вполне себе пещерного уровня.
Мы удивляемся откровенной глупости лозунга «Украина — це Европа!», но на самом деле он означает попытку сплотить нацию, пусть даже на принадлежности к совершенно чуждой ментальности, чуждым традициям и чуждой истории.
Украина не первая в этом ряду — «Молдова це Европа!», «Беларусь — це Европа!» и даже «Грузия — це Европа!» были задолго до украинского Майдана. Сейчас возник лозунг «Армения — це Европа!» — и он наглядно показывает, что новые элиты постсоветских стран в принципе необучаемы на чужих ошибках.
Второй важнейший фактор — сохраняющиеся культурные, деловые и родственные связи с Россией, наличие многочисленных диаспор, которые совершенно не горят желанием выехать обратно на историческую родину. Можно сколько угодно говорить на местных телеканалах про «Россия вот-вот развалится», но эта пропаганда моментально рассыпается отъездом нового гастарбайтера, мечтающего получить российское гражданство.

В результате диаспоры только растут — и это очень хороший признак, так как уже родившиеся здесь становятся теми самыми имперцами, которые глядят на историческую родину совсем другими глазами — они демонстрируют ментальность, которая уже утрачена на остальном постсоветском пространстве.

Третий фактор, который три последних десятилетия влиял на бывшие республики СССР — иллюзия, что Россия всем должна. Эта иллюзия вколачивалась в народы все семь десятков лет советской власти, именно поэтому она оказалась настолько живучей.

Однако Россия уже выплатила за всех все долги, оказавшись по факту единственной правопреемницей Советского Союза и теперь настало время востребования других задолженностей — не только территориальных, но и исторических.

Это вовсе не означает, что прямо завтра Кремль примется отбирать земли у соседей — вовсе нет, эти земля должны сами «захотеть» в Россию, а задача России — создать условия, при которых это произойдет «само собой».

Понятно, что при любом удобном случае Россия «поможет народам с самоопределением», как это произошло в случае с Южной Осетией и Абхазией в 2008 году и с Крымом в 2014 — но для этого нужно было создать условия.

Оглядываясь назад, сегодня прекрасно понимаешь, по каким причинам Россия вела себя столь беззубо в Абхазии и Грузии — русские показывали свою слабость. Показывали долго, правдоподобно и убедительно — до тех пор, пока в Тбилиси окончательно не поверили, что при случае грузинская армия за неделю дойдет до Москвы.

Примерно такая же картина творилась и в Крыму — русские были показательно миролюбивы и приветливы. Почти безмолвные, что давало украинскому руководству поводы нести откровенную чушь про уход Черноморского флота из Севастополя в 2017 году — и все это время Россия вела почти незаметную работу с крымским населением, показывая ему разницу в уровне жизни между гражданами России и гражданами Украины.

Самое же любопытное заключается в том, что прямо перед носом всех этих маленьких элит десятилетиями висит пример Приднестровья, куда пришла Россия и уходить не собирается — в том числе и перед носом нынешних армянских и азербайджанских властей, затеявших очередной региональный конфликт.

Наивно думать, что Кремль возьмет и просто так отдаст Украину Европе, Среднюю Азию Китаю, а Закавказье Турции — не для того Российская Империя веками собирала эти земли, чтобы их бездарно разбазаривать. В каждой из постсоветских стран существуют группы российского влияния, даже ели они и действуют неосознанно — и для каждой из этих стран заготовлен свой сценарий возвращения в родную гавань.

Для кого-то на первом месте стоит вопрос выживания, которое сейчас невозможно без принадлежности к более сильному государству; для кого-то — гуманитарные раздражители в виде языка и новых героев; для большинства же — зримая разница в уровне жизни между метрополией и бывшими нахлебниками.

Если смотреть на выкрутасы незалежных властей всяких Украин, Грузий и Белоруссий с прочими Армениями, опять складывается впечатление беззубости Кремля, который не может поставить на место всех этих местных князьков, — но самые умные из них прекрасно понимают такое обманчивое миролюбие — оно в любой удобный для России момент может стремительно превратиться в операцию по принуждению к миру и сбежавшим мозгам.

С точки зрения эмоций обывателя нынешнее положение Донбасса — откровенное поражение Путина. Но если смотреть на все это с точки зрения стратегии России, то сейчас там идет ровно такая же игра, как и в Грузии до 2008 года — русские слабы и беззубы и в случае чего до Москвы рукой подать, неделю неспешным маршем сквозь разбитые позиции. И если бы не ужасающая экономическая и гуманитарно-социальная деградация Украины, то весь этот спектакль уже закончился бы после первой же попытки ВСУ перейти границу России — хоть в сторону Белгорода, хоть в сторону Крыма.

Я не зря говорю о деградации элит постсоветских стран — в подавляющем большинстве случаев именно эта деградация играет на руку Москвы лучше любых других факторов, заставляя местное население искать лучшей доли в других странах, в первую очередь — в России.

Можно бесконечно слушать о величии армян, величии украинцев, величии таджиков и прочих молдаван с белорусами — но рано или поздно все эти рассказы упираются в одну сакраментальную фразу.

А фраза звучит очень просто: «Россия, дай пожрать!».

Олег Адольфович