Ростислав Ищенко: Украина поверила в лампу Аладдина, чтобы стать Европой, но погрузилась в нацизм

Даже если бы Украина не спровоцировала войну с Россией, не произошел бы переворот и гражданская война, сама идея, что можно жить хорошо, не прилагая усилий, привела бы общество в состояние когнитивного диссонанса, считает политолог Ростислав Ищенко

— Ростислав Владимирович, 29 октября отмечался День освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков. Благодаря чему мы победили тогда, и как нам победить сейчас и стоит ли нам окунаться в историю?

— Сейчас нам не хватает времени, тогда мы победили за четыре года, пока еще и двух не прошло. Не знаю, стоит ли окунаться в историю, а знать ее не мешает. Абсолютизировать ее тоже не надо, потому что история не повторяется буквально. Но как любая наука история служит инструментом для объяснения настоящего и прогнозирования будущего.

— Вторая мировая война — это борьба с абсолютным злом. Чтобы объяснить молодому поколению, приходится сравнивать с тем, что было тогда. Насколько это верно?

— Абсолютного зла нет, так же как нет абсолютного добра. Есть люди, государства, течения, которые акцентируют внимание на большем круге ценностей и на менее широком круге ценностей, на более широком круге интересов и на менее. Каждый борется за свои интересы, но кто-то делает это отрицая окружающих, а кто-то пытается интегрироваться с окружающими, найти с ними общее.

Так же бывает и с государствами и идейными течениями. Во время Второй мировой войны каждое из сражающихся государств и обществ выдвигало определённую идейную базу, на основании чего мы боремся. Наша идейная база оказалась шире и гибче, потому что антигитлеровская коалиция объединила государства, которые до этого смотрели друг на друга через прорезь прицела, считали друг друга идейными противниками — государства капиталистических демократий и советское коммунистическое государство. До конца 30-х годов их идейные доктрины предполагали уничтожение друг друга. СССР выдвигал идею мировой революции, а западные демократии — идею уничтожения Советского Союза как тупикового пути человечества.

Эти два противостоящих друг другу вектора смогли объединиться, что свидетельствует об их идейной гибкости. Доктрина, с которой мы боролись, предполагала, что существуют народы правильные и неправильные, раса рабов и раса господ.

Неслучайно гитлеровское течение называлось национал-социализм. Он декларировал социалистические принципы, но только для одной нации. Это сужало возможности данной идеи, так как она опиралась на более узкую базу, и делало ее неприемлемой для большего количества стран и народов. Коммунистом или демократом мог стать каждый, а изменить свою расу каждый не мог. Родился евреем или цыганом — подлежишь уничтожению. А если славянин, то тебе нужно оставить возможность выполнять только непрестижные работы по обслуживанию расы господ. Это у них родился термин недочеловек. Они ограничили круг тех, кого считают людьми.

С одной стороны, это позволяло претендовать на большее количество ресурсов по отношению к одной человеческой индивидуальности. Все остальные — нелюди, на них ресурсы можно не тратить. Но для этого всех остальных еще предстоит подавить. А вот здесь возникают проблемы, так как все остальные не хотят быть подавленными, и они доказали Гитлеру, что он ошибался. Наша идеология не предполагала ликвидацию тех, с кем мы воюем, поэтому немецкий народ и сохранился, хотя моральная травма идеями Гитлера ему была нанесена серьезная.

Если мы говорим об истории, то необходимо понимать, что это точная наука и здесь действуют механизмы, которым все равно за справедливость ты или нет. Когда речь идет о законах развития человечества, то абсолютно прав Бонапарт, который говорил, что победу достигают большие батальоны.

Его попытка организовать континентальную блокаду Англии — говорят, что под этим термином он понимал всю ресурсную базу. А ее, как показывает практика, обмануть нельзя. Не числом, а уменьем можно выиграть несколько сражений, даже войну, но победить все человечество невозможно. Если слишком маленькая ресурсная база, то один-два блицкрига ничего не решают. В конечном итоге ты проигрываешь, так как твои ресурсы перенапрягаются, ты не можешь даже охранять завоеванное.

Поэтому не только немцы проиграли войну, но и распалась колониальная империя Британии, и распадается неоколониальная империя США. В результате цепочки побед можно контролировать всю планету, но для контроля тоже нужны ресурсы. И в результате роста сопротивления, а оно будет расти, если не интегрировать людей как равноправных в имперское пространство, все победы превратятся в черепки.

Наша история учит нас этому. Если мы хотим сохранить имперское пространство. Расширить русский мир до пределов планеты и добиться, чтобы он был экстраполирован в вечность, необходимо идти путем не разделения, а объединения. На этапе конфронтации нужно понимать, где мы. А где они. Но когда мы победили, нужно, чтобы они стали нами. Иначе как все предыдущие империи мы захлебнемся в ресурсной недостаточности. У любого государства есть соблазн пойти по простейшему пути национал-социализма. Зачастую те, кто объявляет себя приверженцами левых идеологий, на практике являются бытовыми нацистами. Они не за концлагеря, но за выделение своей нации как лучшей. Это свойственно не только немцам при Гитлере, но и украинцам при Зеленском.

Развитие таких тенденций в любом обществе не в интересах данного общества. Они сужают круг тех, на кого можем опираться и уменьшают гибкость нашей идейной платформы. В чисто военном плане уроки были преподаны еще Троянской войной или войнами Египта с хеттами. Тогда же определились главные принципы: концентрация сил на направлении главного удара, маневры, разведка. Со времен Сунь Цзы ничего нового никто не написал в военной теории.

Идеология, на которую мы опирались во время Великой Отечественной войны, была лучше не потому, что она была единственно правильной, как ее провозглашали. Она была лучше потому, что давала большую материальную базу для опоры. Принцип расширения ресурсной базы, который диктует увеличение числа своих союзников, а в идеале —увеличение собственного народа.

Мы говорим о том, что у нас особый русский путь, потому что Россия родилась на стыке разных цивилизаций: славянской, балтской, угро-финской, тюркской. И родилась за счет конвергенции, слияния этих народов. Россия не подавляла, а поглощала, интегрируя в себя. Все, кто входил в состав России, становились русскими. Отсюда разнообразие русских типажей, характеров. Устойчивость России и силу для роста всегда придавала опора на постоянно расширяющееся пространство, умение превращать не наших в наших. Это качество нужно сохранять и развивать осознанно.

Вот этому нас учит прошедшая война, потому что люди быстрее всего учатся в экстремальных ситуациях. А война на уничтожение, а мы тогда могли победить или погибнуть, учат в десять раз успешнее. Не было политико-технологичного анализа прошедших войн, но на интуитивном уровне наш народ и политики ощущали важность интеграции побежденных в победителей и расширения ресурсной базы. Против нас всегда применяли диаметрально противоположную схему. Народы, которые приходили в Россию, всегда стремились подавлять. У них это получалось, пока они сталкивались с такими же, как сами. Как Наполеон, который в России не проиграл ни одного сражения, но потерял армию.

На западе пытались объяснить это морозами, бездорожьем, распутицей, но это факторы, которые полководец обязан учитывать. А политический фактор создания подавляющей ресурсной базы возникает из образа жизни самого общества. Его нельзя сформировать по свистку с началом войны.

Одно дело, когда вы завезли негров с плантаций, чтобы они работали, а вы хорошо жили. Другое — когда вы говорите, что все равно, кто перед вами: славянин, англичанин, немец. Он у нас живет, он интегрируется в наше общество, он становится русским. Так обрусело большое количество военных, флотоводцы, государственные деятели. Война высвечивает эффективность или неэффективность национального механизма, но создается он до войны и независимо от войны.

— За что воюет Украина, ведь ее государственность растворилась в западной идеологии?

— Украина за государственность не воюет, за государственность могут воевать отдельные акцентуированные личности. Лозунг Майдана — «Вступим в Евросоюз и станем европейцами». Украина поставила задачу — пройти путь от Советского Союза до Европейского союза, от советского человека до современного европейца. Украинство она определила как переходную базу на этом пути. Но Украина определила европейскость для себя пагубно.

Пропаганда говорила, а народ ей верил, что Европа процветает, потому что там демократия. Там нашли «волшебную лампу Аладдина»: называется «демократия». Ее потрешь чуть-чуть — и всякие блага сыплются как из рога изобилия. Чтобы быть демократом, надо выучить несколько «правильных» фраз: общечеловеческие ценности, толерантность, сменяемость власти и так далее. Если их произносить в правильном порядке, то демократия приходит сама собой и вы из дерьма переезжаете в евроремонт.

Если отдельный человек существо скептичное, то народ в целом доверчив, как маленький ребенок. Его можно убедить, что правильной комбинацией звуков можно попасть в Эдем. Немцев, например, убедили, что надо воевать, чтобы создать государство расы господ. Украинцев убедили в том, что как только вас примут в ЕС — потекут молочные реки с кисельными берегами и всем будут выдавать столько евро, сколько хочешь.

Это была глубокая ошибка, которая сделала создание украинского государства невозможным, потому что государственность — это тяжелый труд. Не каждая нация выбирает строительство своего государства, некоторые предпочитают жить в чужом, интернируясь в него. Даже если бы Украина не спровоцировала войну с Россией, не произошел бы переворот и гражданская война, сама идея, что можно жить хорошо, не прилагая усилий, привела бы общество в состояние когнитивного диссонанса.

Все слова необходимые выучили, а философский камень не появляется, изобилие не наступает. После этого начинается разочарование, гражданские конфликты, атомизация общества, распад его на мелкие социальные группы. Логика нахлебника и порождает логику нацизма. Почему должны кормить вас? Потому что мы такая уникальная нация, а все остальные недостойны. Поэтому когда у нас появляются русские патриоты, которые говорят, что мы умнее украинцев, потому что мы русские, — это тоже нацизм.

Человек умнее, потому что он человек, он получил образование, у него есть опыт, с помощью которого он делает выводы, а не потому что он приписан к определенной нации. Говорить, что мы лучше, потому что родились здесь, а не там, такой же нацизм. Мы привыкли к тому, что нацизм — это концлагеря, и это можно рассматривать как эксцесс. Не каждый нацизм проповедует холокост, уничтожение и расу господ, которой нужны рабы.

Нацизм обязательно проповедует национальную исключительность: мы лучше, потому что мы — мы. Не потому что мы долго и тяжело работали, а потому что мы родились здесь. На Украине этому постулату стали придавать определяющее значение, чтобы объяснить необходимость разрыва связей с русским миром.