Из всей колонны ВСУ выжил только один солдат: Александр Коц раскрыл неизвестные подробности боя за курскую деревню Гирьи

Отряд «Анвар» и морпехи уничтожили колонну ВСУ в курской деревне Гирьи

«НЕ ЭТОМУ НАС УЧИЛИ В СССР»

- Я заканчивал военный вуз еще в Киеве, при Советском Союзе. Тогда ведь не было разницы, одна страна. А столица Украинской ССР, пожалуй, была третьим по значимости городом в стране, - лихо рулит баранкой не юный, но поджарый «замбой» - заместитель командира добровольческого отряда спецназначения «Анвар» по боевой подготовке. — Потом Афганистан… Уволился в 1990-м.

- С той стороны есть однокашники?

- Из-за них и пошел воевать, - вздыхает «Клён». — Мы ведь даже после 2014 года худо-бедно общались. Но в феврале 2022-го им словно другие мозги вставили. Присылают мне видео, как они пытают нашего пленного майора. А у меня сын в таком же звании, тоже воюет. Не этому нас учили в СССР, не этому…

Я давно для себя выяснил, почему они такие, а мы нет. В России не было тридцатилетней антиукраинской пропаганды. Из «хохлов» никто не рисовал образ врага. Максимум — персонажа не обидного анекдота. А на Украине три десятилетия вытравливали все русское и методично расчеловечивали ближайшего соседа, родственника. Чтобы его проще было убивать. Эта разница теперь и сказывается в мелочах. В том числе и в отношении к пленным.

Отдавая мне это видео, один из офицеров «Анвара» попросил заблюрить лицо пойманного в Курской области «захистника»: «Вдруг у его семьи будут проблемы». Это к вопросу о человечности.

«АЛЛО, Я В ПЛЕНУ У РОССИЯН. ЖИВОЙ!»

- Мы не видели, куда ехали, - сжимает в руках бутылку с водой пленный из 92-й бригады ВСУ. — Говорили, что выдвигаемся из-под Липцов на Сумы. А то, что перемещаемся на территорию России, нам никто заранее не сказал. Просто поставили задачу занять лесополосу и закрепиться. Но нас обнаружили, начали стрелять. Я убежал в лес, зарыл там магазины с автоматом, скинул броник прогоревший и каску и решил сдаться.

- Ну, что ты думаешь после всего этого?

- А что тут думать? Я всегда был против Зеленского и вообще против такой Украины. Я же русский. Просто жил на Украине. Но так-то я русский.

- Чего не выехал?

- А не было у меня возможности. Дети сначала учились, не захотели выезжать, жена тоже была против. А как я их брошу? И тут пошло-поехало. Так резко все перекрыли.

- А тебя как мобилизовали?

- Меня поймали. Я ухилянтом был, скрывался. Работал в Харькове, на стройке, каменщиком. На работу, с работы, с ребенком гулял, с супругой – нормально. Пошел в больницу утром зуб проверить. Там меня и хлопнули. Посадили в машину, сказали – не переживай, медкомиссию пройдем и пойдешь по своим делам. В этот же день меня отвезли в учебку.

- Жене будешь звонить?

- Буду, конечно. И маме, и жене. «Алло, Тань, слышишь меня? Я живой, все нормально. Я сбежал от своих. Я в плену сейчас у россиян. Техники нет, все подбили, я чудом жив остался. Я сбежал, я живой. Алло. Все. Все спокойно будет, я живой, все нормально. Целый и невредимый».

БИТВЫ ЗА ПЕРЕКРЕСТКИ

Этот «русский украинец» оказался единственным выжившим из той самой колонны, что рвалась из Сумской области в сторону деревни Гирьи, чтобы выйти на райцентр Белая Слобода. Мы как раз проезжаем ее с «Клёном». Улицы почти полностью пусты — большинство жителей выехало после боев, которые развернулись неподалеку. Если бы противнику удалось сюда прорваться, он бы значительно расширил свой плацдарм к востоку от Суджи. И вот этот памятник Ленина на центральной площади, мимо которой мы проезжаем на машине, сначала расстреляли бы из гранатомета, а потом снесли.

Расчет врага простой — по дорогам общего пользования несешься до ключевого перекрестка, берешь его под контроль, ждешь подкрепления, развиваешь успех. Но в плане не было пары нюансов — добровольческого отряда спецназначения «Анвар» и морпехов 810-й бригады Черноморского флота России. И если морские пехотинцы сейчас заслуженно главные ньюсмейкеры Курской битвы, то «анваровцы» до сегодняшнего дня были в тени. Для «Комсомолки» командование спецотряда сделало исключение.

Отряд в большинстве своем состоит из суперпрофи разных спецподразделений, названия которых я даже не спрашивал, потому что знать мне это не положено. У всех за плечами богатый боевой опыт, и каждый — ас в своем деле. Будь то артиллерист, пилот FPV-дрона, оператор «Ланцета», штурмовик или разведчик-диверсант. А парни, в том числе, наводили шороху во вражеском тылу.

ВСЕХ ПОЖГЛИ

И надо было той колонне 92-й бригады ВСУ выскочить именно на этих богатырей. Командиром 1-й группы отряда «Анвар» был подготовлен горячий прием.

- Первыми под деревней Гирьи в бой вступила пехота, начала обрабатывать из гранатометов, далее наши расчеты БПЛА и FPV пошли, - рассказывает боец «Анвара» с позывным «Ксен». - Первую бэху мы подорвали FPV-дроном. И тут же начали подключаться к работе операторы БПЛА и арткорректировщики, начали разматывать их артой. Они давай отступать. Это была утренняя волна в четыре БТРа «Буцефал». Мы их размотали, после обеда пошли еще четыре «Буцефала» и пикап. Тут уже подъехали наши морпехи-черноморцы из 810-й бригады, за что им большое спасибо. Они встретили первый БТР, просто распилили его «тридцаткой» (30-мм пушкой), мы продолжили их жечь сбросами, зажигалками, артой. Всех пожгли, выживших мы не видели. На следующий день только одного нашли, в плен взяли.

Это был тот самый «русский украинец». Я топаю за «Ксеном» вдоль леса по выжженной траве и представляю, как ему, пленному, тут было грустно. Сосновый лес, в котором мерещатся злые русские люди, удушливый дым и обгоревшие остовы «Буцефалов» как лишнее доказательство того, что в то утро надо было сидеть дома с больным зубом.

НЕ НА ТЕХ НАРВАЛИСЬ

- На что рассчитывал противник? — спрашиваю «Ксена», пока мы ходим от одного обугленного БТРа к другому.

Дрон-детектор заливается тревожным писком. Судя по частотам, в небе работает разведывательное крыло противника. ВСУ стараются рассмотреть расположение наших войск. Но здесь совершенно непроглядные леса. Это осложняет работу и наших воздушных разведчиков.

- Он хотел отрезать населенный пункт Гирьи, выйти в направлении Белой Слободы. Раз вышли на перекресток, потеряли машину. Второй раз попытались, выгрузили пехоту, мы навели арту. «Буцефал» начал ездить туда-обратно по лесополке, не хотел отдавать этот перекресток. Но гаубица Д-30 уверенно доказала, что нужно было с этого перекрестка уйти. И они ушли в Гирьи. А там уже мы начали их разматывать…

- Как себя противник при этом вел?

- Очень неуверенно, потому что он не понимал, куда едет, не владел обстановкой. Мы забрали один целый «Буцефал», так в нем все триплексы были заклеены скотчем. То есть, пехота в принципе не понимала, что они в России. Знал только командир, который ехал спереди.

По хаотично разбросанным вдоль лесополки выгоревшим БТРам читается паника, которая охватила украинских «захистников», когда они поняли, что столкнулись не с зелеными срочниками, а матерыми рексами. Морпехи и бойцы «Анвара» буквально размотали всю колонну, не оставив противнику ни единого шанса. Артиллерия под командованием начарта спецотряда поставила жирную точку. Вот один «Буцефал» пытался уехать в лес, но был накрыт. На спущенных колесах он проехал еще метров 15 и встал. И тут же над его башней что-то зажужжало. Секунда, и сброс боеприпаса заставляет детонировать боекомплект вражеской машины. Башню сносит метров за 200. Вот еще один БТР вскрылся взрывом изнутри, распахнув все люки, словно призывая к осмотру своего чрева. В радиоэфире — хаос. Оккупанты истерично запрашивают эвакуацию. Но в ответ — безнадежное шипение рации.

НЕПРИВЫЧНО МНОГО РАН ОТ ПУЛЬ

В это же время в непосредственной близости от боестолкновения как ни в чем не бывало работает передовой медпункт, на котором специалисты «Анвара» и 810-й бригады Черноморского флота оказывают помощь раненым — и военным, и гражданским. Медики даже не подумали эвакуироваться.

- Нас дернули быстро с другого направления, с колес развернулись, начали осматриваться, где можно оборудовать медпункт, - встречает меня в перевязочной начальник медслужбы «Анвара» с позывным «Кит». - Заходили параллельно со своими боевыми товарищами-морпехами. Морская пехота – такой передовой боевой кулак, имеющий значимую медицинскую подготовку и опыт. С ними приятно работать вместе.

- Это первый пункт, куда привозят с передовой раненых?

- Первая точка, которая принимает раненых прямо с поля боя, где мы можем оказывать максимальную помощь, насколько мы можем выжать из этого места по всем современным медицинским стандартам мирового уровня.

- Количество раненых не уменьшилось, после того, как отбили накат?

- Объем работы с каждым днем увеличивается, учитывая, что ежедневно подходят боевые резервы, бои расширяются, военнослужащих больше, соответственно, и раненых больше. В основном это огнестрельные, минно-взрывные и, что непривычно, пулевые ранения — очень много контактных стрелковых боестолкновений.

«Кит» говорит, что тактическая медицина за 2,5 года заметно эволюционировала. Благодаря первичной самопомощи значительно меньше стало ампутаций — люди научились пользоваться и турникетами, и гемостатиками, и противошоковыми... А качественная работа передовых медпунктов снизила скорбную статистику.

«ПОТИХОНЬКУ ДВИГАЕМСЯ, ВСЕХ ПРОГОНИМ»

Выясняется, что у «Кита» в день нашего визита — день рождения. Парни дарят ему плиту от бронежилета со своими автографами. Сидящие на крыльце раненые аплодируют.

За последние две недели я не раз отмечал, что когда противник сталкивается с уверенным в себе подразделением, как правило все заканчивается откатом. Так случилось и после рандеву с «Анваром», который в этой точке вообще оказался случайно. Отряд работает на другом участке, но не смог пройти мимо такой заварухи.

- Как сейчас обстановка? — спросил я спецназеров перед отъездом.

- На нашем участке - контролируемая полностью. Мы со всеми во взаимодействии. Противник все так же пытается мясными штурмами занять какие-либо деревни, мы, наши соседи морпехи и десанты все это отбиваем враз. У нас проблем с работой нету, единственный минус – это большая территория, но мы потихоньку двигаемся. Так что с русской земли мы всех погоним. Тут и родные стены помогают, и мотивации больше. Можно вообще не спать!