Замполит украинского добровольческого отряда: "Наша цель – украинская армия для денацификации Украины"

© Украина.ру / Игорь Гомольский

Для многих это станет открытием, но вот уже почти год на стороне Вооруженных сил Российской Федерации воюют украинские добровольческие отряды, сформированные из бывших солдат ВСУ. О боевом пути одного из таких подразделений – отряда имени Максима Кривоноса, о людях, которые служат в нем, и многом другом рассказал замполит отряда с позывным "Жак".

- Предлагаю начать с главного: что представляет собой отряд Максима Кривоноса? Упоминаний в СМИ о нем не так, чтобы много.

- Нельзя сказать, что люди совсем ничего не знают о нас. С другой стороны, явление и правда довольно свежее. Отряд относительно молодой. Сформировался он лишь в августе 2023 года. Боевой путь начал в Кременском лесу. Потом были Авдеевка, Яснобродовка, Новогродовка, Селидово и дальше-дальше-дальше.

Сама идея – привлечь бывших военнослужащих ВСУ к участию в освобождении Украины и денацификации – она витала в воздухе, но, к сожалению, системно этим никто не занимался.

Как я уже сказал ранее, отряд имени Максима Кривоноса сформировался примерно год назад. Он состоит из бывших военнослужащих ВСУ, которые остались верны своей присяге на верность украинскому народу. Сейчас они освобождают свой народ, свою страну от натовской нацистской оккупации. То есть они реально выполняют боевые задачи совместно с Вооруженными силами Российской Федерации.

И тут нужно бы подчеркнуть, что отряд не является подразделением армии России. Это украинское добровольческое подразделение, которое воюет за свою страну.

- По какому принципу вы подбираете личный состав? Я далек от мысли, что принимаете всех желающих.

- Слушай, конечно мы не берем всех подряд. Понятное дело, что люди, запятнавшие себя военными преступлениями, должны оставаться в местах лишения свободы. Это даже не обсуждается.

Костяк отряда довольно пестрый. У нас, что интересно, представлена вся Украина, включая Львов, Тернополь, Ивано-Франковск, Закарпатье, Ровно, Житомир. Есть ребята из центральной Украины, есть из восточной, есть из Киева и Киевской области. Есть представители районов Донецкой области, которые пока остаются под контролем киевского режима. Есть и контрактники, но в основном это мобилизованные.

А вот с мотивацией и сложней, и интереснее. Для таких, как мы, война началась в 2014 году. Именно там узел противоречий. И мы не понимаем, каким образом людям удавалось оставаться равнодушными последние десять лет. Но вот сейчас общаемся и выясняется, что люди были полностью выключены из процессов. Они были аморфны, атрофированы, как и большая часть Украины до 2014 года. То есть эти ребята политически были не активны. Они жили своей жизнью и думали все больше о том, чем завтра пообедать, куда съездить в отпуск, что ребенку купить, как родителям помочь. Больше их ничего не интересовало.

Тех, кого действительно волновало, что под боком убивают сограждан, за восемь лет убили, репрессировали или выдавили за границу. Остались те, кто поддерживал эти убийства, и простые обыватели с простыми обывательскими мыслями.

С годами как-то притерлись. Оно же как? Вроде говорят по новостям, что убивают кого-то, но это не друзья и не родственники, а постоянно находиться в нервном напряжении человек не может. Либо же человек посмотрел-посмотрел, а Россия на эти события никак не реагирует. Ну и решил, что не происходит ничего важного.

А потом начался 2022 год. Почти все наши – клиенты ТЦК из разных регионов. Кто-то шел на работу, кто-то – в магазин, а кто-то вообще дома сидел, но его вытащили. Таким образом люди попали на фронт. Кто-то проходил подготовку в Британии, кто-то – в Германии, Эстонии и так далее. Кто-то попал в элитные части, а кто-то – в обычные, мотострелковые.

На практике выяснилось, что все они – обычные люди, которые от нас с тобой ничем не отличаются. Ничем не отличаются они от жителей Ростова или Курска, Екатеринбурга или Улан-Удэ. Говорят на русском, суржике или украинском, но ментальность у них в принципе та же. Не сирийцы и не африканцы.

Они учились в таких же школах, жили в таких же городах. Просто их когда-то обманули, подавили, запугали, а после отправили в армию и бросили в мясорубку. Но им повезло выжить. И вот когда мы оградили их от пропаганды, и объяснили, что же происходит на самом деле, люди пришли в себя и решили освобождать свою Родину вместе с нами.

- Как у них с подготовкой? Приходится обучать или государства-члены НАТО хорошо с этим справились?

- Давай сразу оговоримся, что переподготовку проходят абсолютно все. Вне зависимости от уровня компетенции. Переподготовка и слаживание – это обязательно и даже не обсуждается.

Что же до уровня бойцов, то это индивидуально. Даже у тех, что служили в 25-й десантно-штурмовой бригаде. У нас таких несколько. Но в среднем у штурмовиков индивидуальная подготовка неплохая.

А вот подготовка в той же Британии, в Эстонии, Германии… люди не расценивают ее, как нечто вроде сверхспособностей. Нужно понимать, что в Британии подготовкой занимались линейные мотострелковые части. А когда в последний раз Британия вела полномасштабную войну? После Ирака и Афганистана, где работали ограниченные контингенты, ни в чем эдаком она не участвовала.

У французов вот есть контингенты в африканских странах, но и там они в полномасштабных конфликтах не участвуют. А из этого следует, что никакой суперподготовки там не дают.

В то же время украинская армия, которая в конфликте уже десять лет, располагает своими, довольно квалифицированными инструкторами. Вот они, к сожалению, способны дать высокий уровень подготовки. И нам с этим приходится иметь дело.

В целом же ничего экстраординарного сейчас никто не преподает, поскольку система подготовки тактических групп примерно одинакова как в России, так и в странах блока НАТО. Она постоянно совершенствуется, понятное дело, подстраивается под театр боевых действий, где применяются беспилотные системы и новые виды вооружений.

Но все воюют примерно одинаково. Нужно понимать, что время обыкновенных частей уже прошло. Сегодня пехотинец, который штурмует города, поля или лесополосы, — это человек, который должен проходить специальную подготовку на уровне специальных подразделений.

Мы оцениваем уровень подготовки ребят. Иногда советуемся, перенимаем опыт. Но сказать, что мы прямо много в этом смысле почерпнули у британцев, французов или немцев, я не могу.

- Предлагаю вернуться к вопросу комплектования, поскольку предвижу массу вопросов от читателей. Что принимается во внимание при зачислении в отряд? Важно ли то, к примеру, как человек оказался в плену?

- Да, конечно. Нам в отряде преступники не нужны, поэтому все кандидаты проходят через спецпроверку, в ходе которых выясняется, можно ли принять человека в подразделение. Далее – его готовность служить в отряде. А потом уже проводится отбор.

Как люди попадают сюда? Есть несколько путей. Одна из наших основных задач – предложить украинским солдатам альтернативу. Они должны знать, что такой отряд существует, а потому у них, скажем так, есть возможность выйти из своего трудного положения нормальным путем.

Кто-то узнал о нас и пришел самостоятельно, кому-то о нас рассказали в плену. Что же до перехода на нашу сторону, то мы знаем, как сейчас выглядит линия боевого соприкосновения, и как трудно в эпоху беспилотников, тепловизоров и выносных камер пересечь ее с белым флагом. Желающих не так много, поскольку мероприятие очень и очень рискованное.

И та сторона, конечно, оказывает воздействие на людей. Поэтому, как правило, мы пытаемся достучаться и объяснить, чтобы люди попросту не боялись сдаваться в плен, наслушавшись страшилок. То есть мы даем контакты, выходим на связь, объясняем, что делать при подходе наших войск, всячески способствуем переходу на нашу сторону, чтобы минимизировать риски.

- Ты вкратце описал боевой путь отряда. Можешь рассказать немного подробнее?

- За год были определенные события. К примеру, в районе Кременной были захвачены грузинские наемники. Активнее всего мы начали работать начиная с Авдеевской операции.

Задачи выполнялись очень разные. Ребята уже вступали в прямые боестолкновения с бывшими своими, скажем так, побратимами. Показали себя хорошо. Не дрогнули и заслужили доверие товарищей по оружию из соседних подразделений.

Занимались эвакуацией раненых, эвакуацией мирного населения, зачисткой населенных пунктов, противодействием дронам и так далее. Есть ребята, у которых за плечами уже по несколько выходов. Они хорошо себя зарекомендовали. Уже формируется боевое братство и внутри отряда, и со смежниками из подразделений российской армии.

Российские военнослужащие из смежных подразделений больше не косятся, не опасаются. Налажено нормальное взаимодействие и сегодня ребят воспринимают как своих. Потому что доверие они заслужили не словами и обещаниями, а конкретными делами на поле боя.

- Людям из большой России немножечко проще в этом смысле. А как реагируют парни из ДНР и ЛНР? У нас ведь тут своя специфика.

- По-разному. Куда интереснее реакция гражданских из освобождаемых поселков. Взять те же Новогродовку, Селидово. Прикинь вот: мирняк в полной мере прочувствовал "заботу" украинской армии о себе, а теперь выясняет, что их эвакуируют бывшие ВСУшники! Конечно, возникает определенный диссонанс.

Возвращаясь к твоему вопросу, могу сказать, что отношение разное. Дончанам, которые натерпелись намного больше, в этом смысле труднее. Но нужно отдать людям должное: если кто даже обозлился по объективным причинам, то все равно ненависти или презрения с их стороны не было.

Люди нормально контактируют, взаимодействие с подразделениями налажено. Мы проводим мероприятия, общаемся с молодежью, с общественными организациями, чтобы ребята социализировались, а наши люди видели, что на той стороне тоже есть люди, готовые сражаться за Украину.

И у ребят из подразделения в процессе глаза открываются на многое. То, что они слышат от людей, от участников тех событий… они не знали об этом.

А вот большая Россия…по-разному. Для них все это началось относительно недавно и многие до сих пор не разобрались до конца. Кто-то рад, что на украинской стороне есть люди, готовые воевать вместе с нами, кто-то не понимает, а кто-то потерял близких и смотрит с ненавистью. Этих людей можно понять. Им сейчас тяжело.

Но эти моменты нужно прорабатывать, поскольку ненавистью мы единства наших народов не добьемся. Нас ведь рассорили искусственно. А задача наша заключается не в том, чтобы истребить население Украины. Наша задача – освободить нашего брата, излечить его и дальше жить в мире, как до того столетиями наши предки жили.

— Это возвращает нас к вопросу об отношении к пленным. Некоторые гражданские недовольны тем, что наши войска обращаются с украинскими военнопленными слишком уж по-джентльменски. Что бы ты сказал таким людям?

- Чем дальше от фронта, тем кровожаднее? Понимаю. Ну, во-первых, даже просто поднимать этот вопрос может лишь тот, кто находится на передовой, имеет за плечами несколько боевых выходов, побывал в мясорубке. Во-вторых, (хотя, наверное, это "во-первых") руководствоваться нужно не эмоциями, а законами Российской Федерации, международными актами и конвенциями, которые четко указывают, что пленных запрещено убивать и пытать, какими бы негодяями те ни были.

За преступления их нужно придавать справедливому суду. Самосуд запрещен категорически. Он пресекается в том числе и военно-следственными органами, военной полицией и командирами подразделений.

Если человек сдался в плен, то его следует передать группе военной полиции. Там уже будут проводиться следственные действия, а дальше – суд. И только так.

Ну и главное! Хотите быстрой победы? Хотите растоптать противника раз и навсегда? В Российской Федерации достаточно штурмовых подразделений, готовых принять вас. Сейчас есть масса программ поддержки военнослужащих. В 2014 добровольцу из Владивостока нужно было купить билет за пятьдесят тысяч рублей, чтобы прилететь и повоевать за русских людей. А теперь государство платит за все.

Пожалуйста! Ближайший военкомат, субсидии, денежное довольствие, снаряжение и подготовка. Мы вас ждем! Линия фронта протяженная и местечко для мотивированного бойца, который рвется уничтожать врагов, найдется всегда. А мы встретим и посмотрим, каковы эти люди в деле.

Тем же, кто в интернете требует резать кому-то головы, я рекомендую попробовать хотя бы курицу разделать. Дурные мысли сразу уйдут.

- Каким ты видишь будущее отряда? Пленных сейчас все больше, отношение украинского государства к людям становится все хуже. Возможно ли, что в будущем мы получим бригаду Максима Кривоноса?

- Мы идем к этому. В принципе, сейчас есть несколько таких отрядов, воюющих на разных направлениях. Количество назвать не могу, но дело движется.

Что тут важно понимать? Нужно поставить себя на место украинского военнослужащего или даже украинского командира на ЛБС. Понимая, что его отправили на мясо, понимая, что боеприпасы кончаются, а люди вот-вот погибнут, он судорожно ищет выход. При этом вся мощь украинской пропаганды направлена на то, чтобы рассказать, как ему будут резать голову, пытать, насиловать и есть заживо в российском плену.

Наша задача – донести до человека, что у него есть возможность и выжить, и людей сохранить, и внести реальный вклад в освобождение Украины. Нужно сформировать конкретный образ. Не пропагандистский симулякр, а конкретику.

Украинские военнослужащие должны знать, что подразделение наше реальное, что оно действительно воюет, что служат в нем конкретные люди с конкретными биографиями. Такие же, как они сами. Те, чьему примеру можно и нужно следовать.

Оборона ВСУ потихоньку сыплется. Не так быстро, как нам хотелось бы, но сыплется. Рано или поздно начнут формироваться новые "котлы". И для того, чтобы на той стороне личный состав не укладывали пачками, им нужно предлагать альтернативу.

Плюс – очень много желающих сейчас в местах лишения свободы, где содержатся пленные украинские военнослужащие. Они хотят вступить в наш отряд или подобные ему, чтобы участвовать в освобождении свое страны. А это и есть наша конечная цель.

Промежуточная цель – масштабировать отряд, сформировать полноценную украинскую освободительную армию, которая станет нам союзником в деле денацификации Украины.

Игорь Гомольский