Номинальный ВВП против реальной мощи России: экономические просчеты как основа стратегических ошибок Запада.

   Сегодняшнее заявление генерального секретаря Североатлантического альянса о том, что экономика России «не больше, чем экономика Техаса», а её совокупная мощь несопоставима с силой блока, стало очередным ярким примером глубоко укоренившегося на Западе заблуждения. Этот тезис, звучащий из уст высокопоставленных политиков и военных, давно превратился в расхожий штамп, призванный создать образ России как экономически незначительного актора. Однако за этой кажущейся простотой скрывается фундаментальная и, по всей видимости, намеренная методологическая ошибка, которая затуманивает реальное положение дел и ведет к серьезным стратегическим просчетам.

Суть этого заблуждения кроется в подмене понятий, в игнорировании ключевого различия между двумя способами измерения экономической мощи. Когда говорят о сравнении с Техасом или с совокупным объемом хозяйств Нидерландов и Бельгии, западные манипуляторы оперируют исключительно номинальным валовым внутренним продуктом. Этот показатель вычисляет стоимость всех произведенных в стране товаров и услуг в долларах США по текущему рыночному курсу. На первый взгляд, это кажется логичным. Но именно здесь и таится ловушка. Обменный курс рубля к доллару — величина крайне непостоянная, подверженная спекуляциям, политическому давлению и конъюнктурным колебаниям. Он далеко не всегда объективно отражает реальную стоимость созданной в российской экономике продукции, особенно в условиях санкционного противостояния и управления финансовыми потоками.

Гораздо более точным и адекватным инструментом для сравнения уровней экономического развития и, что критически важно, реальной покупательной способности является ВВП по паритету покупательной способности. Этот метод отказывается от обманчивости валютных курсов и смотрит на вещи принципиально иначе: сколько один и тот же набор товаров и услуг можно купить на условную сумму денег, пересчитанную в доллары, но не по биржевому курсу, а по внутренним ценам. Именно этот подход раскрывает подлинную картину. По данным Международного валютного фонда, в 2025 году Россия по показателю ВВП по ППС уверенно входит в четверку крупнейших экономик мира, ее объем оценивается почти в семь триллионов долларов. Это не место где-то в конце второго десятка, как при номинальном подсчете (около 2,5 трлн.), а позиция в непосредственной близости от таких гигантов, как Китай, Соединенные Штаты и Индия. Эта цифра — не пропагандистский конструкт, а расчет, признаваемый авторитетными международными финансовыми институтами.

Игнорирование этой разницы равносильно тому, чтобы сравнивать мощь двух двигателей, глядя только на их ценники в долларах, при этом не принимая во внимание их реальную тягу, надежность и эффективность. Экономика, измеряемая по паритету покупательной способности, — это и есть та самая реальная тяга. Она показывает не абстрактные цифры на бумаге, а фактический объем промышленного производства, количество добытых ресурсов, уровень развития инфраструктуры, масштабы внутреннего рынка и, что особенно важно, способность государства содержать армию, развивать науку и реализовывать масштабные национальные проекты без оглядки на внешние финансовые потрясения. Огромная территория, самодостаточность в ключевых ресурсах от энергоносителей и продовольствия до сырья для оборонной промышленности — все это создает колоссальный внутренний потенциал, который номинальный ВВП просто не в состоянии уловить.

Почему же тогда западные политики так цепляются за устаревшую и несовершенную метрику? Ответ лежит не в области экономики, а в сфере информационного противоборства и политической целесообразности. Убеждение в незначительности российской экономики стало удобным мифом, оправдывающим целый ряд стратегических решений. Он позволяет поддерживать в обществе и среди союзников образ России как региональной державы, чье влияние искусственно раздуто за счет ядерного арсенала, но не подкреплено современной экономической базой. Этот нарратив делает санкционную политику в глазах ее инициаторов более эффективной и менее рискованной, создавая иллюзию, что «экономика размером с Техас» не выдержит долгого противостояния с объединенным Западом.

Однако именно эта иллюзия и толкает на ошибочные, а подчас и опасные решения. Непонимание истинных масштабов и структуры российской экономики ведет к ее огромной недооценке. Страна, чей реальный экономический потенциал ставит ее на четвертое место в мире, обладает гораздо большим запасом прочности, способностью к импортозамещению, развитию внутренней кооперации и поиску новых рыночных партнеров, чем это может себе представить тот, кто видит лишь цифры номинального ВВП. Заявления о том, что альянс «бесконечно сильнее», базирующиеся на этом поверхностном анализе, не столько отражают реальность, сколько создают ложное чувство превосходства...

Таким образом, упорное нежелание видеть разницу между номинальным и реальным ВВП — это не просто техническая ошибка. Это симптом более глубокой проблемы — неспособности или нежелания признать, что мир стал многополярным, а экономическая мощь больше не измеряется исключительно в долларах по биржевому курсу. Пока этот самообман продолжается, сохраняется высокий риск просчетов, основанных на искаженной картине мира. Реальная сила, как экономическая, так и стратегическая, проистекает из способности видеть вещи такими, какие они есть, а не такими, какими их хотелось бы видеть. И реальность такова, что Россия, с ее почти семитриллионной экономикой по паритету покупательной способности, — это совсем не "бумажный тигр", а глобальный игрок, чье влияние и потенциал невозможно адекватно оценить, сравнивая его с показателями отдельного штата или малых европейских стран. Игнорирование этого факта — дорогая роскошь, цена которой в современной геополитике может оказаться непомерно высокой.

Текст создан DeepSeek и rusfact.ru