Гигант с менталитетом карлика. Ростислав Ищенко

Рассуждая сегодня о причинах морального и материального заката Европы, мы за актуальными проблемами теряем истоки этого процесса, делая упор исключительно на леволиберальное идеологическое тоталитарное засилье и резкое падение качества европейской правящей элиты после 2000 года.

И то, и другое верно, но констатация данных фактов не даёт ответ на вопрос почему всё это случилось.

Леволиберальная идеология господствовала в Европе задолго до рубежа тысячелетий. Тоталитарный характер леволиберальные режимы стали приобретать как раз тогда, когда усилившееся сопротивление масс идеологическому засилью поставило под вопрос продолжение их господства с опорой на механизмы традиционной демократии. Проще говоря, они включили режим подавления и силового удержания власти только тогда, когда за них перестали голосовать. Но это случилось на достаточно позднем этапе.

В начале тысячелетия консервативные всплески в Италии и Греции нивелировались ЕС с помощью финансовых механизмов – за деньги консерваторы становились неотличимы от либералов. Польские, румынские, прибалтийские и даже чешские правые были настолько озабочены русофобией, что ради единого антироссийского фронта ЕС были готовы на серьёзные уступки в своей внутренней политике, а одинокий Орбан в Венгрии использовался Еврокомиссией, как пугало для периодически капризничающих восточноевропейских режимов – не будете слушать старших и у вас свой Орбан появится.

На первый взгляд для политической деградации Европы не было никаких оснований. В конце концов, даже вассалами США европейцы стали ещё до окончания Второй мировой войны, но это совсем не мешало появлению таких политиков как де Голь, Тэтчер, Аденауэр, Коль, Миттеран, Ширак, Берлускони. В 50-е – 90-е годы сильным лидером был почти каждый французский президент и почти каждый канцлер ФРГ. А потом как отрезало – каждый следующий становился всё беспомощней.

Именно в это время начались расширения ЕС. Причём я сейчас не о странах постсоциалистического и постсоветского пространства, которые попали в волну расширения 2004 года и позднейшие. Принципиально расширение ЕС по политическим мотивам (не за счёт комплементарности экономик и не за счёт достигнутого высокого индекса человеческого развития, а по причине "политической необходимости", в которой на деле не было никакой необходимости, кроме стремления застолбить за собой, оставленную СССР поляну и бывшую "серую" (нейтральную) зону) началось во второй половине 80-х и продолжилось в 90-е.

В 1986 году были приняты Испания и Португалия. Заявки от них были приняты во второй половине 70-х, сразу после падения в этих странах крайне правых режимов. При этом, ни по уровню жизни, ни по развитию экономики обе страны до уровня ЕС далеко не дотягивали. Ещё раньше, в 1981 году была принята в ЕС Греция, избавившаяся от диктатуры "чёрных полковников" одновременно с избавлением Испании от диктатуры Франко. Так начал формироваться будущий "бедный юг ЕС".

Как бы в компенсацию ЕС в 1995 году расширился за счёт тройки богатых нейтралов: Австрии, Швеции, Финляндии. Но надо иметь в виду, что их экономический рост во многом был обеспечен как раз нейтральным статусом – в экономическом плане они также находились между двумя системами, выполняя роль соединявшей их кротовой норы. Именно кротовой норы, а не моста, так как экономическая важность этих нейтральных площадок заключалось в возможности неформального полуофициального сотрудничества двух систем во взаимно интересных проектах, которые невозможно было реализовывать напрямую из-за военно-политического противостояния. Переход этих стран в ЕС нивелировал их возможности нейтральной экономической площадки и переводил в состояние пусть богатых, но младших партнёров, плативших за своё участие в Евросоюзе куда больше, чем получавших.

Наконец, наступил 2004 год, который, по аналогии с "годом Африки", можно назвать "годом лимитрофов". ЕС расширился сразу на десять стран, присоединив к себе Венгрию, Кипр, Латвию, Литву, Мальту, Польшу. Словакию, Словению, Чехию, Эстонию. После этого вступление в 2007 году Румынии и Болгарии качественно уже ничего не меняло, только количественно. Теперь в ЕС можно было принимать уже и Украину с Сомали – хуже бы ни стало.

Что общего мы видим в процессе расширения ЕС в 80-е – нулевые, что также отличает его от предыдущих расширений?

Во-первых, как было сказано, решение принимается не по экономическим мотивам (а ЕС всё же создавался, как структура, в первую очередь обеспечивающая реализацию общих экономических интересов), а по политическим. СССР рухнул и надо срочно освоить бывшую нейтральную зону и его сферу влияния, а в перспективе и часть его территории, показав кто кого победил в Холодной войне. Это чисто колониальная экспансия, более или менее жёстко ранжировавшая бывшие нейтральные и СЭВвовские экономики в качестве младших партнёров ЕС, обеспечивающих старшим свободу экономического освоения национальных территорий в ущерб собственным производителям, а также дававших возможность ограничить или даже уничтожить эффективно конкурировавшие с ЕС предприятия и целые отрасли. Конечно, Швеция пострадала куда меньше, чем, например, Болгария, но Швеция изначально была значительно богаче и при вступлении в ЕС пошла на куда меньшие уступки. Однако процесс экономической деградации общий для всех неофитов ЕС, хоть и идёт с разной скоростью.

Во-вторых, в ЕС принимались страны с неопределёнными политическими интересами: бывшие нейтралы и постсоциалистические. Первые раньше были связаны с обеими системами вторые входили в состав альтернативной системы. До момента вступления в ЕС их политические интересы были отличны от интересов ядра Евросоюза. То же можно сказать и о принимавшихся в 80-е годы бывших диктатурах, которые таким образом поощрялись за то, что больше не диктатуры. Однако интересы их политических элит ещё только предстояло смонтировать с интересами элит ЕС.

Так или иначе, Испания это была, Швеция, Болгария или Эстония, но ЕС двадцать лет подряд расширялся за счёт бывших лимитрофных (находившихся на границе политической Европы с "неевропейским" миром, промежуточных) режимов. Эти режимы составили большинство в ЕС. Их политики вошли во все европейские структуры и стали во многом определять их работу. Они принесли с собой лимитрофное сознание, формировавшееся в условиях нахождения между силами или на границе сил. Лимитрофу надо постоянно находиться настороже, ибо силы в любой момент могут столкнуться и раздавить его, поэтому надо постоянно определять кто в данный момент сильнее и, присоединившись к нему, попытаться ликвидировать вторую силу, что сразу превратит лимитрофа в часть центра системы – нет второй силы, нет границы между силами (лимеса), нет и лимитрофа. Главное же нет больше угрозы быть раздавленным между силами в момент, когда бывший проигравший захочет взять реванш.

Психология лимитрофа чётко выражается в таком наивном, но предельно нахальном политике как Кая Каллас. Недавно она в очередной раз высказалась, заявив, что траты на Украину не идут ни в какое сравнение с теми, которые Европа понесёт в случае победы России. С точки зрения здравого смысла – абсурд, так как именно победа России (если она не придёт слишком поздно) может дать Европе шанс на выживание и даже частичное восстановление своей экономической мощи и политического влияния. Частичное, но всё же восстановление.

Но, с точки зрения лимитрофа, никакого абсурда – всё так и есть. Победа России будет означать, что вторая сила, которую лимитрофы так хотят ликвидировать, сохранилась и её стремление к геополитическому реваншу будет тем сильнее, чем громче лимитрофы будут требовать её уничтожения и чем более серьёзные провокации будут устраивать. Геополитический реванш будет в таких условиях адекватным ответом на формируемую лимитрофами исходящую от Запада экзистенциальную угрозу России.

Как видим, получив большинство в ЕС, лимитрофы изменили политику Евросоюза в своих узких интересах. Гигант перестал видеть перспективу и воспринимает мир сквозь призму интересов живущего у его порога карлика. Ну а если изменились интересы системы, то изменились и требования к политикам её обслуживающим. Если весь ЕС живёт интересами Эстонии, то будь ты хоть трижды немец или француз, а отобран в большую политику, пройдя сито системы, ты будешь только в том случае, если твой кругозор не отличается от кругозора лимитрофа.

Изменение количественных соотношений сил и интересов в системе вызывает изменение системы, в иных случаях прогресс, в случае ЕС деградацию. Ну а деградация системы неизбежно требует деградации политиков.