"Мало не покажется": чего боится Познер. Петр Акопов

фото © AFP 2021 / Mark Ralston

Китайско-российские отношения стали прочными как скала, заявили в Пекине перед тем, как в Москве было объявлено о предстоящей российско-американской встрече в верхах. И это не громкие слова, а геополитическая реальность.

Тем более что вскоре после встречи с Байденом в Женеве Владимир Путин поедет в Китай. Пока что это неофициальная информация, которую обсуждает, например, китайская Global Times. Но встреча российского и китайского лидеров действительно готовится уже давно — несмотря на постоянные телефонные контакты, два руководителя последний раз встречались еще в доковидную эпоху, полтора года назад в Бразилии. Судя по всему, ранее обсуждались различные варианты их встречи — в том числе и на Петербургском международном экономическом форуме в следующем месяце, но сейчас уже речь идет о визите президента России в Китай.

Этот визит привязан не к саммиту с Байденом — летом исполняется 20 лет российско-китайскому договору о дружбе, подписанному 16 июля 2001 года в Москве Путиным и тогдашним председателем КНР Цзян Цзэминем. Патриарх китайской политики и архитектор новых отношений двух стран скоро отметит свое 95-летие — и российский президент был бы рад встретиться с ним в ходе визита в Пекин. Цзян всего на пять лет младше КПК — 1 июля в Китае будут отмечать столетие образования Компартии. Поэтому визит Путина в июле станет еще одной демонстрацией российско-китайского взаимодействия — которое, как подчеркивают в Москве и Пекине, носит действительно стратегический характер и не зависит от отношений с третьими странами.

Так оно и есть — но далеко не все "третьи страны" готовы с этим смириться. США не скрывают, что одна из их стратегических целей — внесение разлада в российско-китайские отношения. Но если раньше американцы просто успокаивали себя тем, что российско-китайское сближение — это не всерьез, что оно не выдержит проверки временем из-за объективных противоречий интересов двух стран и взаимного недоверия (да-да, именно такой уровень аналитики был господствующим в Штатах долгие годы), то в последнее время стали признавать, что все идет не так, как хотелось бы, и надо уже что-то делать. И хотя вся реальная американская политика (и идеологическая пропаганда) работает лишь на укрепление альянса Москвы и Пекина, рассуждения о необходимости попытаться сыграть на противоречиях, работать на расширение трещин в российско-китайских отношениях звучат все чаще. Одно из главных направлений этой работы — поддержка и распространение русофобских настроений в Китае и синофобии в России. Через соответствующие вбросы "сенсационных новостей" о зловредности соседа, через аналитику "независимых от властей" экспертов, заявления лидеров общественного мнения. Главный же проводник подобного влияния — вот неожиданность! — западноориентированная часть российской и китайской элит.

В Китае подобное стараются пресекать, у нас же почти не обращают внимания. Вот только один пример подобного "предупреждения", прозвучавшего на этой неделе из уст Владимира Познера:
 

Какое значение имеет мнение Познера? Политику определяет президент, и у него совсем другое мнение, да и большинство наших граждан поддерживает курс на стратегическое сотрудничество с Китаем — мало ли что говорит популярный телеведущий, не скрывающий свое западничество и американский паспорт. Конечно, Владимир Познер имеет право на личное мнение и на синофобию — вот только как раз подобные высказывания и используются нашими атлантическими противниками для внесения смуты в российско-китайские отношения. Как? Да очень просто — начинаются рассуждения о том, что это не просто так, что это позиция части российской элиты, что она сомневается в правильности сближения с Китаем, а значит, Москва может в какой-то момент предать Пекин, переметнуться к американцам. То есть она ненадежный, и уж точно — не стратегический партнер. Адресат подобной пропаганды понятен — это Китай. Там это подхватят специальные эксперты (проамериканские, надо же, какая неожиданность) — и начнут обрабатывать уже китайскую аудиторию в стиле "мы же предупреждали о ненадежности России".

Понятно, что на общем состоянии российско-китайских отношений это не отразится — но капля камень точит, а расчет у американцев как раз на "расширение трещин". Тем более что российско-американская встреча в верхах однажды уже привела к проблемам в отношениях Москвы и Пекина. Это было в далеком 1959 году — но тот урок хорошо помнят во всех трех странах "Большого треугольника".

Тогда Никита Хрущев был приглашен на празднование десятилетия провозглашения КНР — он до этого уже дважды посещал Китай, но та поездка была символически очень важна. Мао устроил грандиозные торжества по случаю первого юбилея Китая — и главный союзник и старший брат должен был стоять по правую руку от китайского вождя. И 1 октября Хрущев стоял на трибуне на Тяньаньмэнь — но накануне, на торжественном заседании в Пекине его не было в президиуме (вместо него был член Политбюро Суслов). Он еще не успел прилететь в Пекин — потому что отдыхал в Москве после только что завершившегося двухнедельного визита в США.

Для Мао поездка Хрущева в Штаты — страну, не признававшую красный Китай, страну, с которой китайцы (вместе с русскими) всего несколько лет назад воевали в Корее — была неприятна. Не потому, что Пекин отказывал Москве в праве на самостоятельную внешнюю политику — а потому, что считал, что две союзные коммунистические державы должны выступать единым фронтом. Нет, в Пекине не боялись предательства со стороны Хрущева — но считали неправильным излишнее заигрывание с западными империалистами (особенно на фоне того, что третий мир освобождался от колониальных оков и приходил в движение, с надеждой взирая на Москву и Пекин).

В итоге та поездка Хрущева в США стала дополнительным поводом для роста и так накапливавшихся советско-китайских противоречий — вызванных не столько десталинизацией в СССР, сколько куда более революционным настроем на противостояние с Западом у Мао, а также неуклюжими попытками Хрущева ставить условия по поводу укрепления обороны КНР, воспринимаемыми в Пекине как великодержавные замашки. Встреча Хрущева и Мао стала последней, вскоре началось открытое ухудшение отношений, переросшее в конфронтацию — и в следующий раз советский лидер посетил Китай только спустя 30 лет.

Если бы не тогдашняя ссора Пекина и Москвы, история пошла бы по другому пути — причем не только история международных отношений, но и история Китая и СССР. И у Вашингтона не было бы возможности в начале 70-х разыграть "треугольник Киссинджера" — то есть сблизиться с Пекином и сделать так, чтобы отношения Америки с Китаем и Россией были бы лучше, чем отношения между русскими и китайцами.

В Москве и Пекине извлекли уроки из прошлого — и неслучайно Путин подчеркивает, что важнейшая характеристика российско-китайских отношений — это беспрецедентный уровень доверия, сложившийся между ним и Си Цзиньпином. Это доверие — наряду с совпадением стратегических целей двух держав и сознательным выбором в пользу совместных усилий по перестройке миропорядка — лучшая защита от любых попыток расстроить российско-китайское согласие и взаимодействие, "не имеющее пределов, запретных зон и границ".