Как России, Ирану и КНР дружить против США. Геворг Мирзаян

Возможно ли создание нового глобального геополитического союза, предназначенного специально для противостояния США? Уже можно встретить прогнозы, что таким союзом могла бы стать ось Москва – Пекин – Тегеран. Обсуждение этой темы подогрел начавшийся визит президента Ирана в Китай. Нужен ли такой союз всем трем участникам и особенно нашей стране?

Еще до начала российской спецоперации на Украине американские эксперты предупреждали администрацию Байдена о том, что она должна выбрать, с кем конфликтовать: с Россией или с Китаем. Предупреждали, что конфликт на два фронта будет если не губителен, то как минимум очень затратен для Соединенных Штатов. В том числе и потому, что приведет к сближению России и Китая на антиамериканских началах – ведь у обеих держав не будет иного выхода.

Собственно, это и произошло – за последний год российско-китайские отношения вышли на принципиально новый уровень. И с точки зрения политической риторики, и с точки зрения экономики. Несмотря на опасения китайских компаний попасть под американские санкции и уход части сотрудничества в серые схемы, товарооборот за 2022 год вырос на 30%

Однако проблема Вашингтона в том, что он рискует получить обострение даже не на два, а на три фронта. США сейчас находятся в конфликте не только с Россией и с Китаем (по причине системно взятого Вашингтоном курса на сдерживание КНР), но и с Ираном. Шансы на стабилизацию американо-иранских отношений через ядерную сделку минимальны, и Иран, если верить западным источникам, активно движется в сторону создания ядерного оружия. Это движение вкупе с внутренней нестабильностью (вызванной в том числе и санкциями), а также рядом конфликтов на иранской границе может привести к прямой войне между США и Исламской Республикой.

Тройственный союз?

И неудивительно, что Иран, Китай и Россия на фоне общего неприятия американской политики и осознания неизбежности дальнейшей эскалации в отношениях с Соединенными Штатами начали сближаться друг с другом. Так, с 14 февраля с визитом в Китае находится президент Ирана Ибрагим Раиси.

«Этот визит особенно примечателен на фоне ухудшающихся отношений между Китаем и США и давних плохих отношений между США и Ираном. Обе страны объединяет неприятие американской гегемонии на международной арене, с которой мир уже прощается. Обе страны также выражают свое неприятие по поводу того, что американцы используют санкционное давление как политическое и экономическое оружие. Поэтому сотрудничество Ирана и Китая носит всесторонний характер, о чем говорит долгосрочный ирано-китайский договор, подписанный в Тегеране в марте 2021 года. Там на почти 20 страницах говорится о том, что Китай и Иран будут взаимодействовать во всех сферах, включая военную», – поясняет еждународник, эксперт Российского совета по международным делам (РСМД) Елена Супонина.

Эксперты-иранисты же отмечают, что на встрече с Ибрагимом Раиси Си Цзиньпин заявил о «поддержке Китаем территориальной целостности и неделимости Ирана». И добавляют, что таких «поддержек» в двусторонних отношениях раньше не было.

«Чем беспринципнее действует Америка, тем больше должны сближаться те, кто ищет стабильности и развития и альтернативных путей к процветанию», – цитирует немецкая Frankfurter Allgemeine китайские госканалы.

Весной же ожидается визит товарища Си в Москву. Обсуждать, скорее всего, будут экономику, СВО, а также, возможно, военно-техническое сотрудничество. И учитывая теснейшее сотрудничество между всеми углами российско-китайско-иранского треугольника, эксперты снова заговорили о том, что этот треугольник, возможно, будет преобразован в ось Москва – Пекин – Тегеран. Ось условного сопротивления американцам. Что сейчас как раз и идет оформление этой оси.

Причем речь не обязательно должна идти о каком-то формальном союзе с какими-то оборонными гарантиями и четкими обязательствами – достаточно просто теснейшей координации. «Главные противники Америки не являются союзниками в традиционном смысле этого слова, однако если они начнут действовать в унисон, то из них получится сверхдержава, чья мощь будет превосходить их совместные военные возможности, – писало еще в 2022 году издание Bloomberg. – Никогда еще США не сталкивались с такой перспективой краткосрочной военной конфронтации на нескольких отдельных театрах военных действий».

Партнеры без обязательств

Теоретически перспективы подобной оси есть. Сама возможность ее появления уже будет сдерживать Америку от каких-то резких шагов одновременно против трех держав, однако ее оформление все-таки маловероятно. Даже в формате «унисонной дипломатии».

Во-первых, потому, что как минимум две из трех держав – Иран и Китай – не готовы связывать себя формальными обязательствами, нарушающими свободу маневра. Даже Иран, который, казалось бы, сейчас очень нуждается в союзниках и инвесторах.

«Да, Ирану очень нужен Китай. Что касается оси, то иранские прагматики понимают, до каких пределов с ними будут сотрудничать Москва и Пекин. Не питают иллюзии относительно прочности этих союзов, однако в то же время осознают, что их положение не позволяет им раскидываться никакими возможностями. А Китай – это большая возможность и для обхода санкций (которые с Ирана вряд ли в ближайшее время снимут), и для получения инвестиций», – поясняет журналист-международник Аббас Джума. – Когда в Иране говорят о каких-то осях, то имеют в виду лишь одну ось – это ось Сопротивления, которую Иран возглавляет и в которую входят сирийцы, Хезболла, Хамас, хуситы и т. п. Иных осей там не видят».

Даже эта ось, сформированная по экзистенциальному для Ирана вопросу и, по сути, на иранские средства, уже не считается надежной – в том числе потому, что некоторые из ее представителей устали от иранцев, а некоторых перекупают саудовцы. Что уж говорить о других осевых конструкциях?

Кроме того, все три страны активно сотрудничают не только друг с другом, но и с противниками друг друга. «Тот же Китай развивает отношения и с теми государствами, которые откровенно враждебны Ирану. Так, в декабре 2022 года товарищ Си посетил Саудовскую Аравию. И если сравнить товарооборот Китая с Ираном и Саудовской Аравией, то с последней он больше почти в пять раз (16 миллиардов против 80 миллиардов долларов). Отчасти потому, что у саудовцев больше инвестиционных возможностей и меньше санкционных преград», – говорит Елена Супонина.

Диверсифицирует отношения и Россия. Да, в отношении Китая возможности диверсификации ограничены Индией и отчасти Вьетнамом (другие враги Китая – та же Япония – оказались в списке противников России по украинскому вопросу), однако в отношении Ирана возможностей гораздо больше. Да, Россия активно помогала Ирану в Сирии, но ее действия в Тегеране также не могли считаться полностью союзническими. «Была явная ось Москва – Тегеран по Сирии, в том числе и против Турции, которая воевала там против Башара Асада. Потом Москва привела в Москву сирийцев и турок, после чего начала их мирить. Иранцы подошли к этому с большой осторожностью», – считает один из российских иранистов. И это помимо активно развивающихся отношений между Москвой и теми же монархиями Залива.

В этой ситуации любое создание даже «унисонной оси» может привести не столько к мультипликации возможностей, сколько к ненужному никому обострению с другими странами. Для Китая это будет означать обострение отношений с Соединенными Штатами (не секрет, что Пекин сейчас всячески пытается уходить от усиления конфронтации с Вашингтоном), а для Ирана и России – прежде всего с Турцией.

Да, Анкара долгое время пыталась выстраивать отношения с Тегераном и Москвой, создавать свой собственный незападный внешнеполитический курс. Пыталась наладить коммуникацию с Китаем, сближалась с ним – в частности, создавая Транскаспийский коридор и продвигая свою инфраструктуру в Средней Азии.

Однако сейчас, после разрушительного землетрясения, турецкие приоритеты могут поменяться.

«Анкара будет занята вопросами восстановления, нормализации экономической ситуации. Основные мысли связаны с внутренними вопросами. И поэтому Турция становится более заинтересованной в укреплении связей с Западом, способным помочь в деле восстановления страны – а значит, она будет настороженно смотреть на взаимодействия других партнеров между собой, – поясняет заведующий отделом Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН, профессор Дипакадемии МИД РФ Владимир Аватков. – Она становится Западом будущего евразийского мира, а значит, должна будет учитывать позицию Запада в своих попытках встроиться в восточные линии».

Так что оси пока нет. «О создании альянса или какого-то полноценного союза (в котором, помимо этих двух стран, будет еще и Россия, имеющая с обеими хорошие отношения) речи не идет. Скорее, речь идет о сотрудничестве по интересам и согласованных действиях на международной арене в рамках существующих организаций и соглашений.

Так, в сентябре 2022 года Иран окончательно оформил свое членство в ШОС. Стороны развивают отношения, невзирая на окрики со стороны Вашингтона, и этого на данный момент, наверное, достаточно», – резюмирует Елена Супонина.