Про медведя, родившегося в свинарнике

Сергей Донецкий

Знаете, как бывает в жизни человека. Живёшь ты, живёшь. Думаешь, что всё нормально. Всё идёт как должно. Никакой другой жизни ты не видел и не знаешь, а раз особо сравнивать не с чем, то и неудовольствия не испытываешь, а все неприятности, приходящие в твою жизнь извне, считаешь обязательной нормальностью. Но однажды случается что-то, заставляющее человека покинуть свою уютную зону комфорта. И вот, выйдя за пределы известной ему одному ойкумены, человек вдруг обнаруживает во внешнем мире нечто такое, отчего понимает, что настоящая жизнь — вот она. Она только здесь, а то, что было раньше, вроде бы как репетиция.

Например, известный учёный и путешественник Тур Хейердал, даже будучи уже вполне взрослым человеком, не умел плавать. В детстве дважды чуть не утонул и страдал чем-то типа гидрофобии, то есть боялся воды. Но в 33 года он ступил на палубу бальсового плота «Кон-Тики», на котором пересёк Тихий океан. После этого вся его жизнь была связана с океаном, который он полюбил больше, чем сушу. Он открыл для себя новый мир, став другим человеком.

Так и ваш покорный слуга, однажды оказавшись в России, осознал, что именно это и есть его настоящая Родина. Именно здесь он и должен был жить всегда. И именно тут многие ранее бессмысленные и, казалось, бестолковые вещи и идеи обретали неожиданный смысл.

Подобное откровение снизошло не оттого, что в России значительно выше уровень жизни, чем на Украине, а следовательно, и больше комфорта, а потому что это то место, которое сразу даёт понять — здесь твой дом.

Выпустите морское животное, никогда не видевшее моря, на берег, и вы увидите, с какой радостью оно бросится в набегающий пенный прибой. Ему не нужно объяснять, что это его природная стихия. Об этом скажут инстинкты. Что-то подобное случилось и со мной, когда я впервые увидел глубинную Россию изнутри. Сначала большие города, затем посёлки и деревеньки, а потом её природу: поля, озёра, реки, горы и леса. Необъяснимым образом всё это показалось таким родным, словно из прошлой жизни. Как просветы в памяти после амнезии у героев из мыльных опер.

Бывало у вас такое чувство, когда вы видите на фотографии какую-то незнакомую местность, но вам кажется, что вы там уже были, что всё там необъяснимо знакомое и что вам там должно быть хорошо? Какие-то события на грани дежавю из детства или молодости, которых у вас никогда не было, но которые тем не менее явственно ощущаются.

Такой эффект происходит с русским человеком, родившимся и прожившим всю жизнь на чужбине и уже в зрелом возрасте оказавшимся на своей исторической родине. Эффект этот не разовый. Он растягивается на недели и месяцы, оставляя в памяти неизгладимые воспоминания.

Но я бы ничего так и не увидел, если бы не покинул свою собственную зону комфорта, из которой меня выгнала «украинская мачеха», годами плохо притворявшаяся родной матерью. Всё к этому шло, и однажды она всё-таки сошла с ума, превратившись из простой шаромыжки в кровожадную ведьму, объявив миллионы своих детей неполноценными и чужими на этом бандеровском празднике стояния на коленях и пускания крови под молитвенный притч.

Определяющее бытие

Чтобы читатель, который всю жизнь прожил в России, лучше понял чувства человека, считавшего себя русским по рождению, но ставшим им юридически спустя многие годы, вот вам небольшая зарисовка. У всех нас были какие-то неприятные времена, которые потом годами снятся по ночам. Старого шахтёра в постели мучают сны о шахте, куда его снова заставляют вернуться. Кому-то снится армия, кому-то — учёба. Кого-то в сновидениях постоянно преследуют ДТП или падающие самолёты. Кто-то мучается оттого, что снова, как когда-то в детстве, заблудился в лесу и не может вернуться домой. Подобные неприятные моменты всплывают в подсознании десятилетиями спустя. Давят на психику, хотя уже вроде бы и не должны. Возможно, даже развивают какие-нибудь подсознательные комплексы, о которых мы не догадываемся, но которые могут повлиять на наши решения, определяющие жизнь. Так вот для меня таким кошмаром была украинская мова.

Представьте себе, что одним прекрасным днём вы просыпаетесь, а вокруг всё вдруг стало на белорусском языке. Вы окидываете взглядом комнату и не узнаёте её. Ковёр стал дываном, стул — крэслам, выдвижной ящик — шухлядкой, а носки, валяющиеся в углу, — шкарпэтками. Вы встаёте, выходите на кухню, а там на тарелке лежит не лимон, а цытрына, а на плите не картошка варится, а бульба каляхуецца. Телевизор тоже заговорил на этом удивительном наречии, инструкции к чему угодно, включая жизненно важные лекарства, теперь на нём. Афиши, объявления, делопроизводство, учебники, дорожные знаки — всё превратилось в чёрт знает что. Зачем? Почему? А можно не надо? В ХХI веке, когда космические корабли бороздят просторы вселенной, к чему мне этот язык древних лесных человечков? Но тебе объясняют, что это дань предкам, что они разговаривали так и ты тоже должен. А если это не мои предки? Тогда чемодан, вокзал, Россия.

Так вот, сначала вам смешно, но потом становится не до смеха, потому что этот идиотский суржик проник во все сферы жизнедеятельности, и скрыться от него можно только в старых книгах и не менее старом кино. Вы можете быть вызывающе молоды и полны сил, но на самом деле уже немножко превратились в старика, живущего прошлым, плюющегося от всего современного и постоянно бурчащего о том, что раньше было лучше. А ведь действительно раньше можно было в кино сходить, не услышав, как суровый герой американского боевика с оружием наперевес угрожающе произносит: «Зараз я пидсмажу твою дупу, покыдьок!»

Но оставим смешной белорусский язык. К слову, он нам кажется смешным, потому что Лукашенко удержался, несмотря на происки наших «западных партнёров». Доведись последнему змагарскому майдану достичь цели, сегодня Белоруссия тоже вторгалась бы в какую-нибудь Смоленскую область, и белорусский суржик, нам, россиянам, уже не казался бы таким забавным. Он быстро трансформировался бы в язык убийц, в который давно уже трансформировалась украинская мова.

Дедушка Маркс как-то сказал, что бытие определяет сознание, то есть наше окружение влияет на нас. И, доложу я вам, эта самая мова влияла на простых русских людей, как пусть и небольшая, но ежедневная доза мышьяка. Сразу не убивает, но из-за неё в организме отравляемого происходят такие катастрофические изменения, что и сознание его неизбежно мутирует в самом нехорошем направлении. Потому что мова подавалась не сама по себе как нечто самостоятельное в вакууме, а под протухшим соусом хуторского национализма.

Со сменой сознания, на которое давило ядовитое бандеровское бытие, нужно было что-то делать. И вот последний майдан дал тот самый импульс для тех, кто мучился на украинской чужбине. Импульс русским людям, чьё бытие десятилетиями, с подачи посольства США, пытались определять мова, униатская церковь и бандеровский некрокульт. Все эти три составляющих работали в одном — накачивали русофобию. Поэтому для начала в порядке тренировки врагами всего человечества решено было объявить тех русских, которые имели несчастье проживать в самой Украине. Так что к простой смене сознания посредством бытия, добавились вполне настоящие репрессии с угрозой материальному благополучию, здоровью, а порой и жизни. Словом, пришло время это самое бытие менять.

А разве так бывает?

И вот я в России. О том, как невероятно воспринимается новая жизнь здесь, я уже рассказывал в материале «Удивительное рядом. 20 отличий российской глубинки от украинской». Рекомендую, если пропустили. Сейчас же речь пойдёт о другом: о людях и об обстановке, которую они создали и в которой они живут.

Представители российской, так сказать, несистемной оппозиции и прочие фашиствующие либералы любят рассказывать о гнетущей атмосфере диктатуры, слежек за гражданами и тотальных несвобод. Однако переезжающие из Украины в Россию внезапно осознают, что в этом мире есть совсем рядом место, где живут вроде бы такие же люди, как они, но живут, что называется, на расслабоне. Даже в Краснодарском крае, поголовно населённом горячими джигитами из числа автолюбителей, тебя не давят постоянно на пешеходном переходе, как на Украине. Получить проклятье вслед от водителя, посчитавшего, что ты мог бы пересечь дорогу по пешеходному переходу в более удобное для него — водителя — время, в незалэжной было нормой, на которую никто не обращал внимания. Самых воспитанных водителей в этом плане я наблюдал в Киеве и, как ни странно, в Ялте. Связываю это с постоянными правительственными кортежами и обилием гаишников, чей вид хотя бы немного приучал граждан к порядку.

В городах и городках России по большей части на своих местах находятся колодезные люки, никто не выламывает на металл внешние блоки кондиционеров, не крадёт почтовые ящики с калиток, не ломает качели на детских площадках. Недавно довелось увидеть комментарий от человека, который жаловался на то, что в Мариуполе уже успели разломать качели и лавочки на недавно возведённых детских площадках. Для Украины повальное воровство и вандализм были и остаются нормой. Что нельзя украсть, там просто ломают. Увы, но и жителей новых регионов, привыкших жить на помойках, придётся ещё долго перевоспитывать в этом плане, ибо тридцать лет жизни в условиях украинских разгулов свобод и демократий даром не прошли, и в том же Крыму некоторые местные идиоты с удовольствием ломали огромные пластиковые бочки с водой, заботливо предоставленные новой властью во время великого крымского обесточивания. Дикость — она не уходит сразу. Поэтому, когда оказываешься в России, сходу бросается в глаза, что люди тут более спокойные. Не более добрые или там скромные, а именно что спокойные. И многие вещи, которые можно было бы с удовольствием сломать, потешив своего внутреннего дикаря, тут остаются целёхоньки.

Недавно я увидел, как пенсионерка подъехала на велосипеде к «Пятёрочке» в одной из станиц Краснодарского края, оставила в корзине на руле смартфон, достала из сумки кошелёк и пошла за покупками. Я пошёл следом и, когда вышел минут через десять, смартфон всё ещё лежал в той корзине. К слову, сам велосипед стоял на обочине довольно оживлённого тротуара. Спустя какое-то время я, проходя мимо, увидел, как та женщина уже вернулась к своему велосипеду и разговаривала по тому самому смартфону, который никто не украл.

Один мой российский родственник однажды оставил за забором у тротуара почти новую бензопилу. Тротуар, к слову, тоже довольно оживлённый. Примечательно, что по нему вечером гуляет много молодых цыган, которые облюбовали ту местность. Но прошёл вечер, ночь, утро, и днём бензопила продолжала лежать никем не тронутая. А у меня с фасада дома, оставленного в Донецке, тем временем оторвали оцинкованный козырёк, прикрывающий кондиционер от осадков. Естественно, в дом тоже залезали, ибо мародёрство — главная национальная украинская забава. И первые даже не месяцы, а годы я взирал на жизнь в России, что называется, с широкого открытыми глазами, в которых читался один и тот же вопрос: «А разве так бывает?»

Продолжая тему психоза в обществе, приведу два примера, чтобы было понятнее. Например, сколько раз мне доводилось бывать на российских базарах Тамбовской области, а жил я там несколько лет и бывал в подобных местах систематически, ибо люблю провинциальный гастрономический колорит, ни разу мне не доводилось становиться свидетелем рядовой для того же привокзального рынка в Донецке ситуации. Когда поссорившиеся на почве товарно-денежных отношений громадяне, говоря протокольным языком, по причине внезапно возникшей неприязни верещат друг на друга так, что глаза на лоб лезут и сбегается вся округа. При этом, как правило, конфликтующие не размениваются по мелочам, а сразу заходят с козырей, крича что-то типа «Чтоб ты сдохла!» Вы скажете — горячий южный темперамент, а я скажу — непоправимые изменения в психике вследствие психоза в обществе, нагнетаемого сверху как действием, так и бездействием власти. Если у вас в вашем городе десять лет не будет работать полиция, прокуратура и суды, горожане тоже станут весьма нервными. Можете не сомневаться.

Второй пример получился в виде растянутого во времени эксперимента. Удивительное дело, но россияне очень редко оборачиваются назад, когда в ночной темноте слышат приближающийся звук шагов. Хожу я быстро, поэтому приходится постоянно обгонять прохожих, в том числе и в тёмное время суток. В моём родном Донецке, если человек, идя ночью по тротуару, слышит, что за ним в темноте кто-то шагает, немедленно как-то отреагирует. Кто поуверенней, просто оглянется. Кто-то, у кого уверенности поменьше, остановится, делая вид, что ищет что-то в карманах или поправляет одежду, с целью пропустить неуютного преследователя вперёд. Кто-то может и вовсе перейти на другую сторону дороги, когда до идущего сзади остаётся ещё метров двадцать. Острее всего, по понятным причинам, реагируют женщины. Признаться честно, иногда я сам сворачивал куда-нибудь, чтобы не пугать человека, а если свернуть не удавалось, то старался обойти его подальше, ибо кто знает, что ему взбредёт в голову в порыве приступа внезапной самообороны. Так вот, доложу я вам из личного опыта, россияне и россиянки в большинстве таких ситуаций вообще никак не реагируют. Когда я открыл этот простой факт, моему удивлению не было предела. Есть мнение, что подобное наблюдение наилучшим образом характеризует жизнь в современной России. Спокойную и уверенную.

Из России с любовью

Первое время, признаться, я не был согласен с недовольством коренных россиян. Считал, что они, говоря простым языком, немного подзажрались. Многим из них не нравилось всякое: дороги, зарплаты, цены, политика местных чиновников и прочие тому подобные прелести, которые не нравятся у себя дома гражданам всех двухсот с лишним государств, имеющихся в этом мире. Даже граждане микроскопической страны под названием Науру, расположившейся на одиноком коралловом острове в Тихом океане, и те, скорее всего, недовольны коррупцией, зарплатами и чистотой улиц. Сначала подобное меня откровенно раздражало. Я не соглашался, вступал в споры, прибегая к вечно актуальному аргументу Михаила Самуэлевича Паниковского, предлагавшего поехать в Киев и спросить, а в данном случае сравнить. Но со временем, признаюсь, глаз замылился, и стало казаться, что да, дороги кое-где могли бы быть получше, а поборы на тех же транспондерах поменьше, что полиция недорабатывает, что деревья к Первомаю не побелены и прочая.

Но что не исчезло, так это благодарность к стране, принявшей своего блудного сына. Медведя, по недоразумению родившегося в свинарнике. Как ни учи его хрюкать и рыть копытом в корыте, он всё равно останется медведем, которому хочется на волю в лес. Россия — не просто огромная страна. Это настоящая цивилизация. Мир внутри мира, который ещё изучать и изучать. Ещё нужно увидеть Алтай, Сахалин, посмотреть на буддистов в Бурятии и окунуться в Байкале. После украинской местечковости, как географической, так и психологической, жить здесь очень приятно и интересно. А самое главное, что дала Россия мне, а также сотням тысяч новых россиян, это не какие-то там бытовые удобства и перспективы, а кое-что большее. Ранее неведомое и неизвестное — гордость за свою страну. Поэтому и неудивительно, что, когда бывшие украинские граждане, переехавшие в Россию, наблюдают военно-морской парад или парад Победы, или снова пересматривают церемонию принятия в состав Российской Федерации новых регионов, многие из них не могут сдержать слёз. Это ничего. Это хорошо. Это от внутренней любви к своему миру. А там, где любовь, там и победа, ибо на ненависти далеко не уедешь. Ненавидящие всех евроукры, обитающие на остатках территорий некогда целого государства, не дадут соврать.

Сергей Донецкий,
специально для alternatio.org