Нет в русской истории «трудных вопросов»...Цена Победы

Валентин Жаронкин

На радио «Эхо Москвы» есть такая программа «Цена Победы». Каждую субботу в течение часа её гости с разной степенью компетентности рассуждают на темы, так или иначе связанные с Великой Отечественной войной. Многие, кстати, нормально рассуждают. Однако здравомыслие отдельных гостей не может принципиально изменить содержание программы, которое предопределяется её форматом. А формат задан названием.

Цена Победы… Сам лексикон товарно-денежных отношений настраивает нас на то, что подвиг народа может быть взвешен, конвертирован в стоимостное выражение. Как на рынке. Причём можно и поторговаться: мол, заплатили за Победу слишком много. Надо было брать дешевле или вообще не брать. Зачем нам такая дорогая Победа?

К большому сожалению, это недостойное злорадство по поводу утраченных человеческих жизней может прорваться и в едином учебнике истории: вопрос о «цене Победы» в Великой Отечественной войне включён в список трудных тем под номером 14.

Нет, говорить о том, насколько тяжёлой была война, можно и нужно. Советский народ вынес поистине запредельные испытания на фронте, в тылу, в оккупации. Кто-то другой в подобной ситуации не выдержал бы, бежал, спасал бы себя, но наши деды поступили иначе. Они предпочли спасти свою страну, будущие поколения, нас всех — пускай и ценой своей жизни. В таком — и только в таком! — ракурсе следует обсуждать вопрос о цене Победы. Те, кто считает как-то иначе, от написания единого учебника должны быть изолированы. Пускай даже такие действия будут названы цензурой.

Как историческую правду «завалили трупами»

В советское время, как ни странно, для решения подобной проблемы цензуры не требовалось. О том, что в ходе войны были ошибки и непростительные потери, говорилось совершенно открыто. Даже удивительно, что современные разоблачители, повторяющие бессмысленные штампы о том, как «залили кровью» и «трупами завалили» путь к Берлину, ленятся почитать реальные, живые примеры неудач и побед Красной Армии в мемуарах маршалов, генералов и солдат, принимавших участие в войне.

Наверное, «труповалителей» отваживает слишком патриотичный дух этих воспоминаний, слишком искренняя боль за те смерти, которых можно было бы избежать. В мемуарах описывается, как спустя десятилетия после окончания войны высшие военные руководители СССР созваниваются между собой и не могут не удержаться от воспоминаний того, что уже не изменить: «Не спишь, да? Я тоже не сплю. Думаю о том, как в такой-то или такой-то операции мы могли бы сделать иначе. Скольких людей бы сберегли».

А скольких действительно сберегли! Как раз благодаря умелым и своевременным действиям. Лишь ленивый борец с советскими мифами не обвинял Георгия Жукова в лобовых атаках и бессмысленных (бессмысленных с точки зрения «компетентного» наблюдателя XXI столетия) потерях, но никто не посчитал, сколько солдатских жизней сохранил его полководческий талант.

В битве за Берлин, которую почему-то особенно часто ставят в пример людоедской стратегии маршала, советские войска (да, лобовыми танковыми атаками) смогли отсечь основные силы противника от столицы и принудить их к капитуляции. А теперь давайте представим, что группировка немецких войск из шестидесяти трёх дивизий и тридцати семи отдельных полков в апреле 1945 года отступила в Берлин. И в ходе городских боёв нашим солдатам пришлось бы иметь дело не с подростками гитлерюгенда и ополчением фольксштурма, а с одним миллионом ветеранов, оснащённых тяжёлым оружием. Кто взял бы ответственность за огромные потери в последние дни войны? Опять маршал Жуков?

И дело даже не в одной отдельной операции, которая при внимательном рассмотрении оказывается выдающейся победой, достигнутой малой кровью. Дело в общем принципе. Ставка всегда отстраняла от занимаемой должности того командующего, чьи потери значительно превосходили утраты соседей. Даже злоупотребляла этим. Офицера понижали в должности, переводили на другое направление — потом, если конкретными действиями реабилитировал себя, восстанавливали. Постоянно велась статистика потерь. И у Георгия Жукова, когда он получал в распоряжение тот или иной фронт, она была не хуже, чем, например, у Константина Рокоссовского. Последний поставлен в пример, так как его-то как раз никто не обвинял в негуманном отношении к подчинённым.

Вообще, если убрать из статистики исключительно неудачное для Красной Армии начало войны в 1941-м году, то выяснится практически полное равенство во фронтовых потерях СССР и Германии вместе с её союзниками. А после Курской дуги — так и вовсе неравенство с преобладанием немецких потерь. Что, в общем, не удивительно. Воевали армии, вполне сравнимые между собой по выучке, численности, вооружению. Сильнейшие армии мира. Результат встречи которых с любым другим противником был более чем предсказуем.

Когда советских ветеранов летом 1945 года перебросили на Дальний Восток, они за три недели разбили и взяли в плен Квантунскую армию численностью в 1,2 млн человек вместе с войсками её манчжурских союзников. Потеряв при этом 12 тысяч. Не правда ли, очень похоже на кампании вермахта в Европе до тех пор, пока Гитлер не отдал самоубийственный приказ об агрессии против СССР?

Как минимум четыре десятилетия после окончания войны никто в мире не сомневался в исключительной боеспособности советских вооружённых сил. Однако всё забывается. Поэтому сегодня, похоже, возникла необходимость заявить об этом прямым текстом.

В этом деле стоит поучиться у наших союзников по антигитлеровской коалиции, которые никогда не забывали о рекламе своих военных успехов. Сотрудник советского Генштаба Сергей Штеменко в своих мемуарах описывает, как в 1942 году в Москве на встрече по координации военных действий британские офицеры начали раздавать что-то вроде презентаций о своей героической победе при Эль-Аламейне. Это там, где Африканский корпус генерала Роммеля полтора года без подкреплений воевал с британскими войсками их же трофейным оружием и ездил на их же трофейном бензине.

Погибшие не на фронте

Есть ещё один важный момент, который раньше воспринимался как само собой разумеющийся факт, а сегодня нуждается в дополнительном освещении. Война ведь не оставила людям выбора. Перед ними не стоял вопрос: платить или не платить за Победу. Сильный и беспощадный враг целенаправленно вёл войну на уничтожение не только солдат, не только военнопленных, но даже детей и стариков. Именно этим фактором обусловлены чудовищные потери, которые понёс Советский Союз.

Фронтовые потери, как бы велики они ни были, составляют меньшую часть погибших в войне. Сухие цифры многое объяснят. Согласно немецким документам, из 5 млн 160 тысяч советских военнопленных (в их число немцы включали не только солдат, но вообще мужчин призывного возраста) к 1 мая 1944 года живыми оставалось лишь 1 млн 53 тыс. человек или 20%. Ещё 818 тысяч были «выпущены на свободу» (на самом деле — мобилизованы в качестве «добровольных помощников» на фронт). Остальные были казнены или умерли от голода, и лишь незначительному числу пленных удалось бежать.

В те же годы в плен попало 235 тысяч британцев и американцев. Из них погибли лишь 8300 человек, домой вернулись 96,5%. Смертность в лагерях лишь ненамного превышала показатели мирного времени! Их не собирались физически уничтожать, предполагая с правительствами западных держав заключить впоследствии почётный мир. Получается, США и Великобритания воевали намного эффективнее? Формально так и есть, ведь их военнопленных не казнили и не морили голодом.

А ещё нужно вспомнить, что на советской земле враг истребил 7 млн 420 тысяч гражданского населения. На территории Украины — 3 млн 256 тыс., в Белоруссии — 1 млн 547 тыс., в одном только блокадном Ленинграде погибло 632 тысячи мирных жителей. Из 5 млн 269 тыс. человек, угнанных в Германию, 2 млн 164 тыс., или более 40%, умерли на чужбине.

Всего, с учётом погибших вследствие гуманитарной катастрофы 1941–1945 гг. (от инфекционных болезней, голода, отсутствия медицинской помощи), потери только гражданского населения СССР составили 13 млн 684 тыс. человек. Слишком много «заплатили»? Так это вопрос к тем, кто эту плату взимал! Почему-то этот момент принципиально не хочет замечать коллектив профессиональных скептиков из уже упомянутой программы на «Эхо Москвы».

***

Казалось бы, малосущественное искажение. Всего-то сместили акцент с Победы на её цену — и Победа вроде как уже не настоящая. Бессмысленная. Слишком дорогая. Может и ненужная. Эта тонкая подлость с успехом прошла на радио, но если она пройдёт ещё и в едином учебнике истории, то лучше бы этого учебника вообще не было.